В этих описаниях заметно, что их авторы отдали дань расхожим штампам и обывательским представлениям о типичных итальянцах. Раз сицилиец — значит, питается исключительно макаронами, ну, на худой конец, только сыром. Раз маг — значит, имеет демонический магнетический взгляд, проникающий в самую душу, завладевающий сердцем и порабощающий ум собеседника. Раз оккультист — значит, владеет восточными (а заодно и всеми европейскими) языками, одевается по-восточному и в обиходе ведет себя не как все обычные люди. Раз мудрец — значит, обладает философским камнем, ему известен секрет изготовления золота и бриллиантов, он баснословно богат. А отсюда уже недалеко до утверждений о возрасте в несколько сот или тысяч лет и умении переноситься на далекие расстояния силой мысли… Недаром о графе ходил такой анекдот: "Однажды в Страсбурге знаменитый граф, прогуливаясь в роскошном костюме, украшенном огромными бриллиантами, остановился с возгласом изумления перед скульптурой, которая изображала сцену распятия Христа. На вопрос окружающих, что его так удивило, Калиостро небрежно заметил, что не может понять, как художник, который наверняка не видел Христа, достиг такого полнейшего сходства.
— А вы сами были знакомы с Христом? — последовал вопрос.
— Я был с ним в самых дружеских отношениях, — ответил Калиостро. — Сколько раз мы бродили с ним по берегу Тивериадского озера! У него был бесконечно нежный голос.
И повернувшись к своему слуге, граф спросил:
— Ты помнишь вечер в Иерусалиме, когда распяли Иисуса?
— Нет, сударь, — ответил с глубоким поклоном слуга. — Вам ведь известно, что я нахожусь у вас на службе всего полторы тысячи лет…"
Впрочем, не только такие рассказы о баснословном возрасте чародея, но и познания Калиостро в восточных языках некоторые подвергали сомнениям. Однажды утверждения Калиостро о том, что он владеет арабским языком, были неожиданно опровергнуты профессором из Швеции, прибывшим в Страсбург. В. Зотов пишет: "8 этом же городе встретился с ним профессор Норберг из Упсаля и заговорил с ним по-арабски, так как Калиостро уверял, что, прожив 20 лет в Египте и Аравии, знает отлично этот язык. Оказалось, однако, что знаменитый чародей не понял даже, на каком языке говорят с ним".
Зато у Калиостро-масона и мистика появился поклонник, а впоследствии верный друг и сподвижник в лице французского мецената и музыканта Жана Бенжамена Лаборда, а у Калиостро-врачевателя нашелся могущественный и богатый покровитель — швейцарский банкир из Базеля Якоб Саразен. Дело было так.
В 1770 году Саразен женился на дочери богатого базельского торговца Гертруде Батье, и та за девять лет брака родила ему пятерых детей. Но в 1779 году Гертруда почувствовала себя плохо: у нее пропали сон и аппетит, ее мучили приступы лихорадки и неукротимая жажда, а во время припадков ее с трудом удерживали четверо слуг. Ей становилось все хуже, и когда через два года врачи практически отказались ее лечить, Саразен решил обратиться к Калиостро. Путь в Страсбург был неблизкий, и прежде чем везти туда больную жену, банкир отправил на разведку своего друга Лафатера, богослова и автора "Физиогномики", давно интересовавшегося загадочной знаменитостью. Лафатер приехал в Страсбург в конце января 1781 года и на аудиенции услышал от мага: "Если из нас двоих больше знаете вы, то вам не нужен я, если больше знаю я, то мне не нужны вы". Лафатер не смутился и задал три вопроса, ставшие впоследствии знаменитыми: "Откуда проистекают ваши знания? Где вы их получили? В чем они заключаются?" Калиостро ответил кратким латинским изречением: "In verbis, in herbis, in lapidibus" (в словах, в травах, в камнях). Лафатер сразу угадал определяющие черты харак-тера магистра — заносчивость и вспыльчивость: