– Господа, а вы заметили, что наша барышня сегодня проявила человеческие черты характера? – восторгался профессор.
– Это какие же? – спросил Дмитрий с кривой гримасой, все еще морщась от боли.
– Ну как же? Во-первых, открытость по отношению к Якову, – пустился в рассуждения профессор.
– Во-вторых, она надрала тебе задницу, – встрял Влад. – Я бы тоже так сделал.
– Вовсе нет, Владислав Сергеевич. Во-вторых – это настойчивость, с которой она отбирала пульт у Дмитрия Александровича.
– Вот, значит, как это называется – настойчивость, – протянул Дмитрий. – А я думал чистой воды эгоизм.
– Да, будет вам. Наша девочка не такая. Она, между прочим, проявила по отношению к вам несказанную снисходительность после того как вы откровенно грубили ей в лицо. Что лишний раз доказывает, что ей совсем не чужды человеческие эмоции.
– Ладно, а как вы тогда назовете тот факт, что она впечатала меня в диван?
– Твердость характера, – не задумываясь, ответил Зайцев.
– Твердость характера? – недоверчиво переспросил Дмитрий.
– Именно, – убежденно подтвердил ученый. – А еще огромная лояльность по отношению к нам.
– Лояльность? По-вашему то, что меня чуть не размазали по стене и почти сломали ребра – это лояльность?
– Эээ… Да.
– Так, мужики, я понял. После смены я иду в библиотеку и беру толковый словарь русского языка. У меня явно проблемы с интерпретацией человеческих мотивов и поступков.
– Да, непременно сходите, Дмитрий Александрович. Также, осмелюсь обратить ваше внимание на то, что в комнате не чувствуется флюидов угрозы и жестокости, что наводит нас на мысль о ее благих намерениях.
– Ага, – скептически ответил Дмитрий, растирая ушибленный локоть.
– А то, что она сейчас сверлит мой затылок взглядом, как немец из окопа, это тоже считается благими намерениями? – как бы невзначай спросил Стас.
– Ммм… ну она же не пытается нас убить. Значит, намерения у нее благие, – сделал умозаключение Зайцев.
Дмитрий красноречиво фыркнул:
– С такими темпами она скоро станет нашим лучшим другом.
Док с любопытством взглянул на несговорчивого майора.
– И все же, Дмитрий Александрович, вы не можете отрицать тот факт, что она весьма корректно, но в тоже время красноречиво дала нам понять, что лучше не стоит пересекать обозначенную ею границу.
Дмитрий был вынужден уступить.
– Согласен. Но и я тоже заставил ее вспотеть, – улыбаясь во весь рот, сказал Бартон.
И это было главным событием дня. Мужчины как обычно предпочли забыть пару неприятных моментов в этой истории и обсуждали лишь то, как Бартон «совершил внезапное проникновение в стан врага» и невредимым выбрался обратно. Упиваясь собственной значимостью, они обсуждали это происшествие опять и опять, и каждый раз опасность грозившая Бартону становилась все больше, а действия майора все более решительными и невероятно смелыми.