— Одна? Без Игоря?
— Представьте себе, да.
Дэн развел руками:
— Вот этого я бы ни за что не смог угадать.
— Ага, вот видите! — Неотразимые Викины глаза смеялись. — Погодите, я вас еще не так удивлю.
Взревел мотор, и старенький «пежо» укатил куда-то в дымку серпантина.
Этой же ночью над древним монастырем разразилась гроза. Тяжко ударил гром, заблистали молнии, особенно близкие и ослепительные здесь, в горах, хлестанул дождь.
В полночь рослая темная фигура в накидке прокралась вдоль разрушенной стены к пролому, где недавно была первая, рухнувшая «дверь» тайника, а теперь круглосуточно дежурил полицейский пост, и в шуме дождя тихо, неслышно протянула руку к горлу отвернувшегося от холодных струй постового. В темноте послышались сдавленный вскрик, щелчок предохранителя, взрыв смеха и ругань.
— Тьфу… дьявол… За такие шутки по зубам дают!
— А ты не зевай!
— Пошел ты… знаешь куда!
— Да ладно тебе! На, закури.
Вспыхнула спичка, потянулся дымок сигареты.
— Как думаешь, за неделю закончат? — спросил постовой.
— Должны, — отозвался сменщик, все еще улыбаясь в темноте своей шутке. — Ты же сам видел, как они спешат. Сегодня всю подготовку сделали, даже дырки начали намечать. Теперь какой-то новый прибор ждут.
— Скорей бы уж.
— А ты что, на свадьбу опаздываешь? — снова хохотнул сменщик.
— На похороны! — мрачно буркнул постовой. — Что ж, по-твоему, все лето здесь торчать, да?
— А что? Чем плохо? — беззаботно отозвался сменщик. — Жратва бесплатная, жалованье идет! Да хоть на все лето, я согласен! — Он опять засмеялся. — А на похороны ты, брат, зря спешишь. Туда не опоздаешь!
— Ладно, пока! — Постовой отбросил окурок. — Смотри не спи. Сегодня офицер ходит, проверяет.
— Да меня сейчас хоть камнем по темени! Ни в одном глазу! Днем выспался!
Шаги постового быстро затихли в темноте, и сменщик остался один. Он еще улыбался.
— Господин профессор! Господин Энгельбах! — приглушенно звал полицейский офицер в намокшей накидке, отстегивая дверь палатки. — Вставайте! Случилось несчастье!
Ночной сменщик, тот самый весельчак, лежал ничком на каменном полу подземелья. В свете фонарей была видна зияющая кровавая рана на его затылке. Его приподняли, перевернули. Открылось смуглое, чистое юношеское лицо с остановившимися глазами. Он был мертв.
— Ударили умело, всего один раз, — сказал офицер.
Труп унесли.
— А там? Что там? — срывающимся голосом спросил Энгельбах.
— Идемте. И там есть на что посмотреть. — Офицер первым двинулся в каменный проход.
Пропасть, или «ловушка номер два», была уже вся забрана лесами из бамбуковых шестов, и на ту сторону, к «двери» в стене, вел легкий, но прочный мостик. В конце мостика, перед самой «дверью», виднелось еще одно, распростертое на бамбуковых жердях тело. Офицер осветил его фонариком. Человек лежал на боку, обхватив руками горло. На его лицо было страшно смотреть: оно застыло в каком-то мучительном оскале, словно человек задушил сам себя. Рядом валялся ультразвуковой вибратор; в «двери» зиял небольшой пролом.