Л. В. Маяковская Л. Брежневу (1971 год):
«Я категорически, принципиально возражаю против оставления каких-либо следов о поэте и моем брате в старом бриковском доме».
Лиля Эльзе (1970 год):
«…Людмила говорит: „Музей в Гендриковом надо стереть с лица земли!“ Совсем спятила старуха!»
Любимая сестра — Эльза.
Лиля Эльзе (1949 год):
«Дорогой мой Элик! Очень рада была твоему подробному письму. Как прошла премьера балета?..
Вместе с этим письмом шлю посылку с едой и IV и XII тома Маяковского. Полное собрание сочинений, наконец, закончено! В прошлой посылке были шпроты, белуга и осетрина… В этой: в мал[еньких] баночках — белуга, в тех, что побольше, — осетр[ина] и шпроты. Тянучек шлю 500 гр.».
Лиля Эльзе (1952 год):
«…Мы с Васей трудимся. Вася нашел удивительно интересные вещи для некоторых глав поэмы „Хорошо“ и сейчас пишет об этом. Я, в виде рассказиков, описываю менее понятные стихи Маяковского… И, таким образом, стихотворение становится простым и всем понятным. А у Володи ни одного слова нет, сказанного зря».
Лиля Эльзе (1952 год, Эльза переводит Маяковского — опять обе сестры связаны с Маяковским):
«Начало „Флейты“ — очень хорошо переведено, и все-таки абсолютно правильно, что ты не гонишься за рифмой… Маяковский больше похож на себя без рифмы, чем не со своей рифмой.
Володя был бы счастлив, что ты его переводишь. Во-первых, радовался бы, что ты такой молодец, а во-вторых, — очень он любил, когда им занимались».
Лиля Эльзе (1954 год):
«Элик, обязательно привези несколько номеров „Lettres“, в которых твоя статья о „Бане“ и на 1-й странице фото памятника Маяковскому. Памятник этот уже стоит в саду Музея и великолепен. Кроме того, прошу тебя, привези фарфор для пломбировки моего переднего зуба „силикат-цемент“ или „синтетик“ — одну коробочку, но непременно с приложением лака, которым покрывается пломба. Не знаю, что делать, — пломба не держится, и я то и дело бегаю к зубному врачу.
…И не забудь про „Lettres“ и пломбу».
Лиля и Эльза в садах старости
Лиля Эльзе (1970 год):
«О себе: я стала совсем плохо слышать, так что, если приедем, тебе будет беда и с Арагошей, и со мной… „Здорово, кума. На рынке была…“ и т. д.»
В 1970 году умер Лев Кулешов, это его жена Шура чуть не покончила с собой из-за романа мужа с Лилей. А ведь Лиля оказалась права — все пустяки, кроме человеческих отношений.
«Все эти дни прошли под знаком Кулешова. Два дня не решались пойти к нему. На третий мы с Васей попрощались с ним у него дома. Он совсем не изменился. Лежал, спал спокойно.
…На кладбище и на поминки не поехали — не хватило сил.