Через два дня Холмс представил Фишеру план продажи германской разведке внушительной папки с поддельными секретными кодами. Ее содержимое мой друг сочинил сам. С помощью этих фальшивых ключей агенты на Вильгельмштрассе до конца войны должны были непрерывно получать от нас недостоверные сведения.
Первым звеном цепи стал нидерландский двойной агент, выдававший себя за импортера суматранского табака. Этот человек, еще с довоенных времен за плату предоставлявший сведения нашим врагам, якобы не имел прямого отношения к британской разведке. Он оставался просто торговцем, который всегда восхищался Германией и некогда учился в школе с Уильямом Гревиллем из Министерства иностранных дел. Тот в дружеской беседе по неосторожности упомянул о готовящемся выпуске нового сборника шифровальных ключей, экземпляры которого будут распространены в узком кругу проверенных лиц. Прежде на Вильгельмштрассе никто даже не мечтал о том, чтобы заполучить подобные документы. «Табачник», разумеется, не вызвался раздобыть коды сам: это внушило бы немцам подозрения. Он лишь передал то, о чем его простодушный друг случайно проболтался. Поскольку война, набирая обороты, грозила охватить страны, доселе сохранявшие нейтралитет, в список получателей сборника шифровальных ключей включили также британского консула в Роттердаме. В начале августа Уильям Гревилль, ранее служивший дипломатическим курьером, должен был доставить ему пакет и с нетерпением ждал этой командировки в надежде отдохнуть от войны в компании школьного друга, торговца табаком, под мирным голландским небом. Старый служака был честным, но не слишком умным малым — потому-то и рассказал бывшему однокашнику больше, нежели следовало.
Как читатель наверняка догадался, роль простоватого министерского курьера Уильяма Гревилля поручили мне. Перед тем как я вышел на сцену, наши разведчики в течение нескольких недель за мной наблюдали и не обнаружили видимого интереса к моей персоне со стороны германских агентов. Очки в роговой оправе, отсутствие усов, волосы, перекрашенные в более темный цвет, и особые каблуки, делавшие меня выше на пару дюймов, превратили меня в эмиссара и помощника секретаря младшего министра иностранных дел — так, по крайней мере, меня описывал мой дипломатический паспорт.
Прежде чем я покинул родной берег на голландском корабле, цель моей миссии стала известна многим нежелательным лицам. Виной тому были неосторожные фразы, слишком громко брошенные мною в гостиницах и ресторанах, где бывают иностранцы, сочувствующие Германии. Я боялся, что этой приманки недостаточно, но мои руководители не разделяли моих опасений, а спорить с ними не подобало. В конце концов, как известно, не попробовав пудинга, нельзя узнать, каков он на вкус. С этой мыслью я отправился в Голландию вечером первой пятницы августа.