Глава 21. Прощание славянки
Поселиться на эти последние два дня в доме бедного инвалида мне не позволили. Бандиты припасли для меня другое местечко.
Выходя в их тесном сопровождении из дома, я заметила, что один из миньонов друга моего отца смотрит на меня с явным интересом. Встретив мой вопросительный и угрюмый взгляд, он отвел глаза. Тем не менее, я почувствовала особую окраску его интереса.
— Саша, возьми ее сумку! — это распоряжение получил именно тот самый парень.
Возможно, мне показалось, но внешне этот Саша очень напоминал самого старика-бриллиантомана. Родственник?..
Мы вышли на улицу и погрузились в ту же самую неприметную «девятку». Я сидела на заднем сидении между своими спутниками. Нет, определенно, этот Саша косится на меня. И сидит он, прижимаясь к моему бедру чуть теснее, чем это диктовали габариты салона.
Поплутав по улицам Гродина, «девятка» остановилась у кирпичной пятиэтажки. Дом стоял немного на отшибе, обтекаемый двумя трассами. За домом располагался детский садик, а с других сторон — больница и глухой забор станкостроительного завода. Хорошее место для последних дней жизни.
Квартира, в которую привели меня, поражала убогостью. Три комнаты находились в кошмарном состоянии: почти черные потолки, протоптанный до дыр линолеум и залапанные до полного омерзения двери. Невольно я подумала: смотрите, добро пропадает! Вот бы нам с Алешей и Ильей такую квартиру! Я бы вылизала ее, довела бы до ума, обустроила и… Ах, да, мне же через два дня умирать!
Комнатку мне отвели самую маленькую. Здесь стоял засаленный и продавленный диван, тумбочка с оббитой полировкой и два стула. В комнате горела тусклая лампочка. Окно завешивалось ужасной тряпкой, символизировавшей занавеску. Я заглянула ненароком за эту самую тряпку и даже вскрикнула от неожиданности: все окно было плотно закрыто цельным металлическим листом.
Саша внес в комнату мою сумку. Я подошла к нему почти вплотную.
— Спасибо, — сказала я, томно коснувшись пальцами своей обнаженной шеи.
Он проследил мой жест, а потом чуть улыбнулся и вышел.
Я легла на диван. Хотелось бы поплакать, но что-то не получалось. Тогда я просто закрыла глаза. Мне вспоминалось море, счастливый смех Илюшки и сердце тревожно заныло. Как он вырастет без меня? И даже не попрощаться… И хорошо, что Ильи нет дома. Но знает ли друг моего покойного отца, где он? Я постаралась отогнать тревогу. Тогда вспомнился Алеша, жующий пирожок и вздыхающий о своей талии. Что он будет делать? Обратится ли в милицию? Или будет собирать хоть какие-то деньги на выкуп? Да где ему собирать их? Потом перед глазами появился Артем. Он стоял у окна и смотрел на снежные вершины Домбая. Его лицо было таким усталым, истонченным. Он горько и кривовато улыбался своим мыслям. А затем в моих воспоминаниях появилась Софья Михайловна. Я так и не узнаю правды… В мои мысли пришел Дорогой Леонид Ильич с бокалом коньяку. Борянка, смеясь, махала мне рукой, Настя поправляла светлые локоны, улыбалась на прощание.