Боу с улыбкой продолжала чесать поросенка за ухом. Тот хрюкал и повизгивал от восторга, прижимая к голове большие уши с нежно-розовыми раковинами.
– Мистер Морленд – знаменитый свиновод. Он говорит, что эта порода называется глостерширской пятнистой. Стопроцентные английские свиньи. Я не смогла удержаться, когда их увидела.
Гарет протянул руку и погладил поросенка так, как погладил бы собаку.
– В ведре яблоки, – сдерживая улыбку, сообщила Боу. – И морковка тоже.
Гарет выудил яблоко из ведра. Поросенок громко чавкнул, принимая угощение, обслюнявив руку Гарета. Гарет поморщился. И противно, и приятно.
– И как ты его назовешь? – спросила Боу.
Гарет посмотрел на нее так, словно она сошла с ума.
– Разве свиньям дают имена? – Он протянул поросенку еще одно яблоко. Косичка Гарета свесилась с плеча, и он поспешил убрать ее за спину до того, как поросенок ухватится за нее зубами.
– У всех домашних любимцев должны быть имена.
– А это что, – он ткнул огрызком яблока в сторону будущего хряка, – домашний любимец?
– Конечно. Если бы я хотела подарить тебе ветчину, я бы так и сделала.
Гарет засмеялся и швырнул чавкающему поросенку остаток яблока.
– Он сильно напоминает мне лорда Норта, – с коварной усмешкой заметил Гарет. – Пожалуй, назову его Фредериком. И мы будем есть его детей.
Боу зажала руками рот. Крохотные глазки и толстые щеки поросенка делали его ужасно похожим на бывшего премьер-министра, каким бы нелестным ни было сходство.
Гарет прислонился к ограде хлева и скрестил ноги.
– Только не говори мне, что я теперь еще и приговорен к ношению гамаш.
Боу закусила губу, чтобы не улыбнуться. Она уже положила пару гамаш Гарету в сундук к вящему ужасу слуги хозяина.
Гарет подождал, пока Боу присядет в реверансе перед Роландом Деверо по завершении танца, прежде чем подойти к ним и заявить права на собственную жену.
– Найди себе другой объект для флирта, – сказал Гарет, махнув другу рукой, чтобы тот уходил.
Деверо наморщил нос, поклонился Боу и отошел к фортепьяно. Младшая из сестер Акройд, вняв просьбам гостей, села за инструмент, а Деверо вызвался переворачивать страницы партитуры. Мисс Элис, которой уже пошел тринадцатый год, расцвела в улыбке, польщенная вниманием столь приятного во всех отношениях джентльмена.
– А знаешь, – сказала Боу, улыбаясь мужу, – ты ведь никогда не приглашал меня танцевать. Ни разу. Каждый год мы раз по двадцать встречались на балах, и ты никогда ко мне близко не подходил.
– Я намеренно избегал тебя, детка, – ответил Гарет, ни на йоту не погрешив против правды.