Отсалютовав, адъютант окликнул ближайшего солдата, поручил ему тащить пленника и сам направился к Доакско- му порту, до которого было не более десяти минут ходьбы.
Во время короткого путешествия не возникло проблем: местное население никак себя не проявило. А между тем бывали случаи, когда дгоры неожиданно, ни с того ни с сего, впадали в ярость, хватали свои инструменты и с ними в руках нападали на патрули... И совершенно бессмысленно, считал адъютант. Сидели бы спокойно -г- дольше бы прожили...
От подобных мыслей яроттца отвлекли показавшиеся впереди мачты. Повеяло запахами солоноватой воды, гниющих водорослей, смолы и каких-то пряностей. Стали слышны громкие крики, ругань... Адъютант и сопровождающий его солдат, несущий пленника, достигли порта - самого шумного места в Дгор-Доаке.
В этом не было ничего удивительного. Практически ежеминутно в порт прибывали корабли, груженные продовольствием и оружием. Озабоченные люди бегали вдоль причалов, почему-то посылая на головы капитанов самые страшные проклятия Эфга. Звенела сталь, скрипели подъемные машины, которыми извлекали из трюмов грузы, трешали доски, не выдерживая тяжести поставленных на них ящиков...
Нс растерявшийся в этом хаосе адъютант, ловко маневрируя, неуклонно продвигался в сторону пришвартованного неподалеку двухмачтового корабля, объемистые формы которого сразу выдавали в нем представителя торгового флота...
Капитан! - окликнул адъютант стоящего у сходней мужчину в черной форме.
Некогда! Мы отчаливаем!
Стрибл прислал еще одного лепурца. Его необходимо доставить в Эгор, лично Ночному Ветру. Так приказал Рач.
Рач! - прошептал капитан и опасливо посмотрел по сторонам... Он слышал о делах, которые проворачивал этот фокусник, и, видит Эфг, они его пугали. - Давайте загружайте! Я доставлю его, куда требуется...
Пленника подняли на борт. Швырнули в трюм - на головы сидящих там мужчин и женщин... Не прошло и двух минут, как подняли якорь, и корабль, поймав попутный ветер, устремился в водные просторы Арка.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вставай! - раздался голос, от которого, казалось, взорвался мир.
Открыв глаза, Михаил резко сел, борясь с острым желанием закричать: он помнил боль, много боли...
Что с тобой?
Над ним склонилась женщина. Смуглая кожа, карие глаза, черные волосы - все говорило о том, что перед ним ваарка. Если бы не шрам, уродующий левую щеку, она могла бы считаться красивой... Война не разбирала, на ком оставить свою печать.
Схватившись за свое лицо, Михаил облегченно вздохнул: корка грязи, -шрамы и щетина, ну почти борода, - вот и все, что он там нащупал. Это было удивительно, поскольку он точно помнил: его лицо до сего момента пред-ставляло собой одну сплошную рану...