Владя уютно сидел среди подушек, в руках у него был дедушкин фотоальбом, сбоку лежала колода карт. В комнате еле ощутимо пахло чем-то цветочным.
– Дядя Саша на машине разбился, – выдохнула мама и заплакала. – Владя, Владенька…
– Совсем разбился? – спросил Владя, напряженный и прямой в ее объятиях.
– Владенька, сыночек… – затряслась мама и вдруг затихла, проглотила свое отчаяние и посмотрела на Владю. – А помнишь, ты тогда ночью испугался? И на зеркале кто-то написал, что придет… Это кто же был, Владенька?
– Никого не было, – спокойно ответил Владя и потянулся к картам. – Это я сам написал. Я игрался, маленький был…
И опять в зеркале пробежала рябь, а по полу что-то прокатилось и пискнуло-хихикнуло.
– Мам, ты не бойся. Ты же все-таки моя мамочка…
«А глаза у него совсем светлые, – машинально отметила про себя мама. – Были темно-серые, а теперь вон как посветлели, прозрачные почти, в отца, что ли».
– Давай лучше в «дурака» сыграем, – предложил Владя.
Мама молча пожала плечами, и Владя стал раздавать карты. Только почему-то – на троих.
– А что, кто-то придет? – слабым голосом спросила мама.
– Может, деда. А может – бабайка, – рассудительно пояснил Владя.
Фотоальбом у него на коленях был раскрыт на той самой странице: поэтическая мама, папа с мягкой бородкой и трое детей. Дедушка чуть смазанный, брат его – навытяжку, грудь геройски вперед, как будто он уже видел мировую войну, которая сметет его первой же волной, и белая девочка в кружевах, умершая восьмилетней сестренка Лика, гроза нянек и любительница отрывать бабочкам крылья, которая ни в какую не соглашалась мыться, если мыло не пахло ландышем. Теперь она улыбалась и, сверкая горячими чахоточными глазками, смотрела прямо в объектив.
Начинающему писателю Сергею Викторову повезло: он прославился. Точнее, повезло ему несколько раньше: Сергей Викторов был сыном того самого Петра Евсеевича Викторова, который под псевдонимом Евсей Громов производил многотомные эпопеи из деревенской жизни и громил в печати кого надо. В конце жизни он прогремел еще раз, уже с мемуарами, в которых стер в порошок оставшихся коллег, а также знакомых партфункционеров.
Первая книга Сергея Викторова как раз и была посвящена тяжелым взаимоотношениям внутри необыкновенного громовского семейства. Он безжалостно и подробно описал все конфликты, причуды и стыдные тайны покойных родителей, лишь слегка изменив имена и фамилии. Удачной приправой к повествованию о жизни в сумрачной «сталинке» стали узнаваемые приметы интереснейшего времени – рубежа 80–90-х годов прошлого века. Литературные знакомства, доставшиеся в наследство от отца, стали третьей составляющей успеха, и Сергей Викторов продал семейную историю легко и прибыльно.