Вдруг Дора сорвалась на шум в кухне, я поплёлся за ней. На плите кипела большая кастрюля. Дора, схватила её и на вытянутых руках, чтобы не обжечь груди, понесла к раковине отливать дымящуюся жидкость. Мне сразу представилось, что это ночной горшок с известным содержимым, доведённым до кипения, и мне стало так противно, что я бросился вон, не прощаясь.
Я очумело нёсся вниз по лестнице, чтобы поскорей выскочить на улицу и познакомиться с девицей, которая была бы мне по сердцу. И познакомился.
Стоит ли говорить, что с Дорой мы больше никогда не виделись? Наверное, не стоит.
Непляжная погода
На даче погода делилась на два типа: пляжную и непляжную. Если хоть как-то солнце пробивалось сквозь облака, то погода уже считалась пляжной и все тащились на пляж с сумками, набитыми едой, подстилкой, полотенцами и прочими пляжными аксессуарами.
На пляже в Репино светил как солнце (делая для девушек любую погоду – пляжной) красивый парень лет двадцати. Имени его я не знал, все звали его по фамилии – Полищук. Он был поистине главным героем пляжа. Сценой для него был круг пляжного волейбола. Это был волейбол в кружочек, то есть не для игры по правилам, через сетку, чтобы выиграть, а лишь для того, чтобы покрасоваться друг перед другом. Полищук был высокий, стройный, мускулистый, смуглый, с короткой стрижкой и усиками, любующийся собой и нагловатый.
Мне же было лишь 16. Я тоже был стройным, мускулистым и смуглым, но поменьше ростом, без усиков и без других необходимых качеств, которые возникают только от успеха у женщин и опыта обращения с ними.
Кроме того, Полищук был актёром и соблазнителем, а я мечтал стать бесцеремонным ёбарем. Пока я им не стал (а нередко даже тогда, когда я им стал), многие женщины, а особенно девушки предпочитали именно Полищукский подход. А именно… мне даже трудно определить, в чём он состоял. Полищук двигался как нечто тигровое. Когда он сверху ударял рукой по мячу, он не опускал руку, а оставлял её на несколько секунд красоваться в положении только что свершённого удара кистью. Так что вся волейбольная игра состояла для него в том, чтобы зафиксировать то или иное его красивое движение или позу. Девушки, собравшиеся в большой круг, млели, глядя на его движения. Немногочисленные парни, тоже взявшиеся поиграть, не шли ни в какое сравнение с Полищуком, но зато получали остатки – тех девушек, на которых король не обращал внимания.
Когда Полищук выбирал себе девушку, он подходил к ней, поднимал её и взваливал себе на плечо – девушка радостно повизгивала и отчаянно делала вид, будто хочет освободиться, а сама обхватывала тело Полищука и прижималась к нему. Он нёс её к своей подстилке, укладывал девушку на неё и девушка становилась его счастливо воркующей рабыней.