Непривычный к куртуазности властей Вдовин впустил служителя закона в дом, усадил в кресло.
– Какие-нибудь претензии, пожелания… – стрепетом осведомился тот.
Застигнутый врасплох Никанор Матвеевич наморщил лоб, помычал, но так ничего и не придумал.
– Н-нет, спасибо… Все замечательно…
Улыбка пошла на убыль.
– Ну а вот… утром вчера…
– Вы… про Калерию Павловну?
– Да не обращайте вы на нее внимания! – с жаром взмолился юный блюститель порядка. – Вздорная баба, что спросишь! Выйдет из больницы – обязательно примем меры…
– Да нет… зачем же… – окончательно сбитый с толку, пробормотал Никанор Матвеевич. – Я не в обиде… Тем более сердечная недостаточность у нее…
– Ну, хорошо… – малость успокоившись, продолжил гость. – А вот, скажем, Корявый… и вся эта его шатия… Не беспокоят? Я имею в виду: в последнее время…
– А кто это Корявый?
Участковый недоверчиво посмотрел на Вдовина.
– Фанат, – пояснил он. – Футбольный фанат…
И тот вспомнил. Действительно, месяца полтора назад на подходе к дому его остановили какие-то полуголые личности в шарфах. Ущерба здоровью, правда, не причинили, однако заставили крикнуть «“Ротор” – чемпион!», причем несколько раз, пока не достиг должной громкости.
– Нет… Нет-нет… Не беспокоят…
– Если что – обращайтесь… Хоть ночью, хоть днем! Тут же примем меры… Часики у вас стильные, – подобострастно добавил он, кивнув на браслет.
Проводив гостя и замкнув за ним дверь, Никанор Матвеевич задумался. При всей своей наивности он ясно видел, что визит нанесен неспроста. Обычно участковые ведут себя не так. Да и этот прощальный намек насчет часиков… Одно из двух: либо юный страж закона сам догадался о чем-то, либо какие-то распоряжения поступили свыше.
* * *
Случись кому в те дни посетить недавно открывшийся супермаркет и повнимательнее приглядеться к молчаливым служителям в зеленых жилетах, он бы наверняка заметил с удивлением, что лица у всех слегка надменные, а то и оскорбленные. Униженное достоинство сквозило в каждом жесте тружеников торговли.
Дело в том, что в городе грянули сокращения, а поскольку высокий процент безработицы причинял властям душевную боль, уволенных распихивали куда попало. Вот и довелось некоторым бывшим клеркам напялить зеленую робу с клеймом на спине и ламинированной картонкой напротив сердца.
Числился среди них и некий Никанор Матвеевич Вдовин.
Пастырь добрый, он расхаживал вдоль ряда касс и, найдя заблудшую тележку для покупок, возвращал ее в общее стадо. Произведя соитие хромированных конструкций воедино, катил получившуюся вереницу ко входу в торговый зал, причем следует заметить, что глаза Никанора Матвеевича, не в пример прочим, явно содержали при этом какую-то вполне конкретную мысль, а не просто скорбь. Вот уже второй день подряд.