— Читай!
— Я… не понимаю!
— Попытайся.
Антон напрягся, пытаясь зафиксировать ползущие буквы, и на одно мгновение это ему удалось.
— Человек, познай себя… — прочитал он слова, готовясь «остановить» следующие, но этого оказалось достаточно.
— Вытаскиваем. — немедленно произнес второй охранник, блондин, похожий на Дольфа Лундгрена. Они втащили Антона назад на гладкую поверхность крыши и помогли встать на ноги.
— Пройдемте назад в дом! — произнес холодным голосом блондин.
Некоторое время все трое молчали, изучая друг друга. В глазах брюнета мелькнуло любопытство, и Антон улыбнулся в душе: редко кто угадывал в нем профессионала.
— Присаживайтесь, — кивнул на кресло в углу комнаты Антон. У него даже после пережитого сохранялся интеллигентный баритон. — вы из фирмы «Азон», как я понимаю?
— Да, это так.
— И приехали по мою душу.
— Да, наш шеф, Владислав Юрьевич хочет с вами встретиться.
Антон равнодушно махнул рукой и после пережитого стресса как следует приложился к оставленной на столе бутылке коньяка, а Роман стал названивать шефу. На помятой, неброской с виду, но бронированной «Тойоте» с тонированными стеклами Морозовский приехал к Антону минут за двадцать.
Спустя час они входили в здание «Интеллект–банка», где Владислав Юрьевич не был ни президентом, ни даже служащим банка, но он имел свой кабинет на самом верхнем — тринадцатом этаже здания, откуда открывался чудесный вид на столицу.
Морозовского здесь уже ждали. Оставив внешнюю охрану — троих мускулистых парней с табельным оружием у дверей офиса, он прошел в сопровождении Антона и телохранителя Романа в кабинет.
Обставленный современной итальянской мебелью, кабинет с деревянными панелями из карельской березы на стенах, с новейшими видео и аудиокомплексами японских фирм «Касио» и «Панасоник», поражал размерами, роскошью и функциональной гармонией. Его убранством, сверкающим стеклом, металлом, кожей, великолепными картинами, встроенным баром и керамикой стоило восхищаться. Владислав Юрьевич, раскинувшись в кресле напротив, кивнул Антону на тележку–поднос из толстого стекла, где стояли бутылки и бокалы. Антон налил себе немного сухого вина — крепкого ничего не хотелось, — пригубил и сел у стены.
— Красота. Всегда любил этот город. Да оставили бы вы вашего зверя в машине. Не мучайте животное.
— Сбежит опять.
— Не, ну мои парни присмотрят.
— Я им не доверяю.
— А вы знаете, что вы из‑за этого кота могли получить очень престижную премию имени Чарльза Дарвина? — усмехнулся Морозовский.
— Какую премию? За что? — удивился Антон.
— За самую нелепую смерть.