– Насколько я могу судить, – хмурясь, ответил узник, – только она.
И он указал рукой на девушку.
– Все верно, – подтвердила я. – Больше никого здесь нет. Так что ответ прост. Я и есть она.
– То есть как?
Он все еще не понимал.
– Ну, можно сказать, что я – ее душа, – немного неуверенно объяснила я.
– Что? – в смятении переспросил узник, до сих пор не уверенный в том, что вполне нормален, и весь этот разговор происходит на самом деле. – Хочешь сказать, что ты...то есть она умерла?
– Не совсем, – подумав, возразила я. – Видишь, она дышит. Так что не умерла, а так...наполовину.
– Как такое может быть? – Он вглядывался в темноту под потолком, надеясь разглядеть там хоть что-нибудь, вернее, кого-нибудь. Но разглядеть не мог. Я была невидима для человеческого взора. – Как это с тобой произошло?
– Сама не знаю. – Это был честный ответ. – Помню, что мне было очень больно. И сильно хотелось пить, просто дико, почти до крика. Но в горле слишком пересохло, чтобы кричать. И еще я страшно хотела спать, но не могла уснуть в таком положении. А потом все-таки уснула, а может, потеряла сознание. Точно не знаю. Когда я пришла в себя, было еще хуже. И знаешь, что странно? – задумчиво произнесла я. – Казалось бы, боль, жажда и голод – все это серьезно. А я больше всего страдала от того, что не могу поменять положение. Из-за этих цепей, – уточнила я, как будто это и так было непонятно. – Казалось бы, такая ерунда... В общем, в какой-то момент мне вдруг стало очень легко. Мучения резко отступили. А потом я поняла, что уже нахожусь не там, а здесь.
Я не имела возможности показать, что имею в виду под словами «здесь» и «там», но узник понял. Тихо выругался.
– Можно я подойду? – спросил он.
Я насторожилась.
– Зачем? – мой тон разом перестал быть дружелюбным.
– Просто посмотреть.
– Зачем? – еще более напряженно повторила я. – Здесь тебе не ярмарка.
– Не бойся. – Он догадался о причине моего беспокойства. – Я не сделаю ничего плохого. Не доверяешь?
– С какой стати я должна тебе доверять? – изумилась я. – Посмотри на нее. Посмотри! – Теперь я почти кричала. – Видишь, что с ней сделали? Думаешь, после этого у нее есть причины доверять людям?
– Нету, – признал он после короткой паузы.
И подходить ближе не стал.
– Давно это произошло? – вместо этого спросил он. – Давно ты...отделилась?
– Две недели назад. Если, конечно, я не запуталась во времени, – справедливости ради уточнила я.
– А как же ты...в смысле она... – Он раздраженно мотнул головой. – Как она ест, пьет?
– Она не ест и не пьет, – жестко ответила я. – Да ей никто ничего и не приносит. Уже давно. Больше двух недель.