Душа Валентина наполнилась состраданием. Не говоря ни слова, он обнял Слита, как будто мог одной только силой своих рук уничтожить воспоминание о кошмаре, изувечившем душу жонглера. Затем отпустил его и сказал:
— Это поистине ужасный сон. Но нас учили исльзовать наши сны в своих интересах, а не позволять им уничтожать нас.
— Друг мой, я не могу использовать этот сон. Он только лишь предупреждает меня, чтобы я не приближался к метаморфам.
— Ты понимаешь его слишком буквально. Нет ли в нем чего-то скрытого? Ты не говорил с толкователем снов, Слит?
— По-моему, это ни к чему.
— А меня ты заставлял искать толкователя, когда в Пидруиде я видел странные сны! Я отлично помню твои слова: «Король никогда не посылает простых посланий!»
Слит иронически улыбнулся:
— Все мы мастера давать советы другим. Во всяком случае, теперь поздно говорить о сне пятнадцатилетней давности — я его пленник.
— Освободись!
— Как?
— Когда ребенок видит во сне, как падает, и в страхе просыпается, что говорят ему родители? Что такой сон не надо принимать всерьез, потому что во сне никто еще не ушибся на самом деле. Или скажут, что ребенок должен быть рад падению во сне, потому что такой сон — к добру, говорит о мощи и силе, что ребенок не падал, а летел к тому месту, где он чему-то мог научиться, если бы не испугался и не стряхнул с себя грезы сна. Верно?
— Ребенок должен быть благодарен за такой сон, — сказал Слит.
— Вот именно. И так со всеми «страшными» снами: «Вы не должны бояться, — говорят они нам, — а быть благодарными за мудрость сна и действовать согласно ему».
— Так говорят детям. Хотя они часто даже лучше справляются с такими снами, чем взрослые. Я помню, как ты кричал и всхлипывал во сне, Валентин.
— Я пытаюсь узнать что-то из моих снов, как бы темны они ни были.
— Чего ты хочешь от меня, Валентин?
— Чтобы ты поехал с нами в Илиривойн.
— Почему это тебе так важно?
— Ты великолепный жонглер. Все держится на тебе, а без тебя труппа развалится.
— Скандары — отличные мастера. Едва ли имеет значение, что делают люди-жонглеры. Карабелла и я в труппе по той же причине, что и ты, — чтобы соблюсти дурацкий закон. Вы будете получать свою плату, останусь я или уйду.
— Но я учусь у тебя.
— Будешь учиться у Карабеллы. Она так же ловка, как и я, к тому же вы любите друг друга, и кто знает, может, ты будешь работать лучше меня. И дай тебе Бог не потерять Карабеллу в Илиривойне!
— Этого я не боюсь, — ответил Валентин. Он протянул руку Слиту. — Ты очень нужен мне.
— Почему?
— Ты мне дорог.
— И ты мне дорог, Валентин. Но мне очень тяжело идти туда, куда ведет нас Залзан Кавол. Почему ты так хочешь усилить мои страдания?