В воскресенье, встретившись с Кайгуловой, он почти сразу почувствовал в ней какое-то напряжение, как бы невысказанный вопрос. Они неплохо поужинали в заведении с идиотским названием "Как у мамаши" под разрекламированный стриптиз. О делах он не говорил, не упоминал и Деда, Мариам тоже щебетала что-то нейтрально-застольное и, казалось, от души веселилась. Но несколько раз он ловил какие-то странные ее взгляды, выражение лица Кайгуловой становилось изучающим, что ли. Словно они впервые сидели за столом в ресторанчике и она хотела понять – кто этот незнакомец?
И дома у него она повела себя необычно. Андрей не мог припомнить случая, когда Мариам уклонялась от близости с ним, обычно все было наоборот! И вдруг, без объяснения причин, с виноватой полуулыбкой: "Может, не стоит, Андрюша?" Это неожиданно так распалило его, что он буквально набросился на Мариам, сам себе удивляясь. Первый раз он взял ее грубо, чуть ли не насилуя, прямо на полу. Даже раздеться толком не дал. Она была покорна, а затем, когда Алаторцев сбросил первое напряжение и они оказались на привычной кровати, вдруг выдала такой взрыв страсти, что он, ко всему привыкший, был совершенно потрясен. Ей все время не хватало, она вжималась в Андрея, как будто хотела исчезнуть, раствориться в нем, спрятаться от чего-то очень страшного. Кончила бурно, с хриплым резким криком. Обычно Мариам стеснялась такого, как девочка. А потом… Она плакала, всхлипывала, и не от радости – такое бывало и раньше, но Алаторцев-то разницу понял сразу.
Она сидела рядом, в наброшенной на голое тело рубашке Андрея, смотрела на него своими большими глубокими глазами, но мысли ее явно были где-то далеко. Затем Мариам вдруг попросила у Алаторцева налить ей водки. Андрей удивился, Кайгулова не отличалась особой склонностью к выпивке, но бутылку "Кристалла" из холодильника принес и даже составил ей компанию. Несообразности, непривычные шероховатости ее поведения начинали раздражать его. Алаторцев вообще терпеть не мог непонятного, отклоняющегося от ясных и привычных схем. Откладывать разговор, продуманный еще в пятницу, он не хотел. И зря, как выяснилось очень быстро.
Кайгулова, как ему казалась, слушала внимательно, задумчиво покуривая длинную тонкую сигарету. Она успокоилась, от недавнего лихорадочного возбуждения не осталось и следа. Алаторцев подробно рассказал ей о своих затруднениях, он вспоминал, как вместе они решили задачу с каллусом. Он откровенно льстил Мариам, называл ее своей единомышленницей, несколько раз вплетал в ткань разговора намеки на свое одиночество и непонятость окружающими. Андрей казался себе очень хитрым, уверенность, что вот сейчас Кайгулова размякнет, психологически поддастся, крепла с каждой минутой. Он даже рискнул посетовать на злобную бывшую супругу, лишившую его дочери, по которой он сильно скучает, затем заметил, что уверен – уж Мариам-то никогда бы так не поступила. Как знать, рассуждал вслух Алаторцев, может быть, ему, человеку не первой молодости, стоит еще раз попытаться обрести настоящую семью… С ней, с Мариам.