– Обстоятельства изменились.
– Ты о чем? – послышался мужской голос.
– О том, что наша следующая встреча не состоится, – холодно ответила Елена. – И вообще любые отношения между нами закончены.
Пару секунд висела тишина, потом собеседник, явно не ожидавший такого поворота, спросил:
– Ты соображаешь, что говоришь?
– Вполне, – холодно ответила Елена.
– Та-а-ак, – зловеще протянул собеседник. – Кинуть, значит, меня решила? А если твой муж?..
– Мой муж мертв, – спокойно проговорила Елена. – Так что прощай. – Она нажала кнопку разъединения, а потом и вовсе отключила телефон.
Женщина с удовлетворением думала о том, как сейчас ее собеседник бесится в бессильной ярости. Она откинулась на спинку кресла, прикрыла глаза и улыбнулась. Ну вот, хотя бы одна проблема решена.
Людмила Антоновна Ступицына открыла полковнику дверь и чуть приподняла брови, тем самым как бы приглашая Гурова представиться и пояснить цель своего визита. Бывшая жена Вадима Волошина проживала в многоэтажке на улице Дмитрия Ульянова.
Лев Иванович назвался и попросил разрешения войти.
– Ах да, – тихо сказала та. – Вы по поводу Вадима?
– А откуда вы знаете? – не скрыл своего удивления Гуров.
– Мне Татьяна позвонила, – пояснила Ступицына. – Домработница.
– Вы с ней знакомы?
– Разумеется, – ответила Людмила Антоновна. – Она работала еще у моих родителей, когда приехала в Москву. Ее мать – родственница моего отца, вот и прислала дочку в столицу… по-родственному. – Она усмехнулась.
– И ваш отец взял ее домработницей? – уточнил Гуров.
– Ну а что еще можно предложить девочке, приехавшей из сибирской деревни? – пожала плечами дочь профессора Ступицына. – В институт она не поступила, окончила кулинарное училище, сперва жила у нас, потом комнату в общежитии получила. А позже папа ей помог ее приватизировать, продать и купить комнатку в очень хорошей коммуналке. Мы с ней почти ровесницы, так что я хорошо все это помню. Но мы, кажется, отвлеклись? – Она посмотрела Гурову в глаза.
Выражение лица ее нельзя было назвать скорбным или трагичным. Женщина не плакала, не убивалась, говорила очень ровным тоном. Она пригласила Гурова в комнату, где они сели в мягкие кресла, ни чаю, ни кофе не предложила, всем своим видом выразила, что готова уделить ему внимание и ответить на вопросы, но только в рамках его служебных обязанностей.
На кожаном диване сидел мужчина средних лет кавказской внешности, с благообразной сединой на тщательно подстриженных висках. При появлении Гурова кивнул, вежливо улыбнулся и собрался было представиться.
Но хозяйка дома опередила его и сказала: