Железнодорожный путь в лесу. У полотна небольшая группа советских военнопленных складывает в штабеля шпалы. У всех измученный вид. Еле передвигаются.
Пленных охраняют два полицая с винтовками и с повязками на рукавах. Одни из них — Охрим Шмиль. Мимо проезжает дрезина с немецкими солдатами. Проходит патруль.
Среди пленных — сержант Бондаренко. Его руки обвязаны серыми тряпками, сквозь которые проступают пятна запекшейся крови.
Напарник Шмиля прикрикивает:
— Ну, шевелись, шевелись, дармоеды!.. Быстрей! Быстрей!
Пленные безучастно взваливают на себя очередную шпалу и, медленно передвигаясь, подносят ее к штабелю. К полицаю подходит Шмиль.
— Тихон!
— A-а, Шмиль…
— Видишь — доходяги!.. — Шмиль протягивает Тихону пачку сигарет.
— Ох ты! Где раздобыл, Охрим? — рассматривая пачку, спрашивает Тихон.
— Следователь из гестапо вчера угостил.
— Кх, кх, кх, горчит!.. — затягиваясь, говорит Тихон. — Наш самосад получше и покрепче будет.
Охрим оборачивается и смотрит вдоль железнодорожного полотна. Никого нет… Резко повернувшись к Тихону, бьет его прикладом винтовки по голове… Тихон, охнув, медленно оседает на землю…
Военнопленные застыли… С удивлением смотрят на полицаев.
— Чего рты разинули?! — кричит Охрим. — А ну, быстро ко мне! Быстро!
Не понимая, что происходит, пленные не двигаются с места.
Охрим подзывает Бондаренко:
— Иди сюда! Да быстрее! — Отдает ему винтовку Тихона. — Бери за голову, — показывает на лежащего, — и в кусты!.. — И вместе с Бондаренко оттаскивает с дороги труп полицая.
— А теперь, ребята, — обращается он к пленным, — быстро за мной, в лес!.. Скорей, скорей, ребята! — командует Охрим.
Пленные во главе с Охримом скрываются в густых зарослях леса.
Тяжело дыша, они выходят на небольшую поляну. Двое с трудом идущих солдат, задыхаясь, просят:
— Подождите, братцы… передохнуть надо!
Охрим смотрит на них.
— Нельзя, хватятся — догонят. Вперед!
…Все продолжают идти. Разные лица — молодые и старые. Пожилой человек резко припадает на левую ногу. У него восточного склада лицо, заметный акцент. Это Октай.
Один из военнопленных выделяется своим нервным, почти горячечным состоянием. Он худ, густо оброс, голос его хрипловат. Это Игнат. Тяжело ступает Бондаренко.
— Куда же нам теперь деваться? — спрашивает Игнат. — Уйти ушли, а куда придем?
— В лес, и чем дальше, тем лучше! — отвечает Охрим.
— Семен, — говорит Игнат, обращаясь к Бондаренко, — помнится, ты говорил, что знаешь этот лес.
— Знаю.
— Ну и веди!
Землянка Млынского. При свете коптилки сидят Млынский, Алиев и полицай Охрим.
— Охрим Шмиль? Верно? — спрашивает Млынский.