В перерыве между полетами Лиля занялась хозяйственными делами. Вымыв голову, она туго накрутила влажные волосы на бумажки и, усевшись по-турецки на койку, стала подшивать новую гимнастерку, которая была ей длинна.
Инна, сидя у окошка, сосредоточенно писала письмо. За окном в небольшом садике перед домом стояли голые осенние деревья, мокрые от тумана. Изредка Инна поднимала голову и задумчиво смотрела туда, где за невысоким заборчиком смутно виднелась черная, изъезженная машинами дорога с огромной лужей на проезжей части. Каждый раз, когда из тумана слышалось гуденье и мимо проползала, увязая в грязи, машина с бензином или каким-нибудь грузом, она забывала о письме и с тревогой ждала, что сейчас кто-нибудь из машины крикнет: «На аэродром! Готовить самолеты к вылету!»
— От меня передай маме привет, — сказала Лиля.
— Хорошо. Я всегда передаю.
— И за нитки спасибо ей.
— Я могу попросить, чтобы она выслала еще, хочешь? Каких тебе — синих? — предложила Инна.
— Да, если можно, то голубых. Найдутся у нее?
— Конечно. Там дома целый ящик ниток. Раньше мама очень любила вышивать. Не знаю, как теперь...
— У меня еще остался тот кусок шелка, что мне из дому прислали. Хочу платочки сделать...
Напевая себе что-то под нос, Лиля быстро шила.
— Знаешь, Профессор, я слышала, что мы скоро перебазируемся на другой аэродром.
— Куда?
— За Волгу, конечно. Немцев отогнали далеко, за двести километров от Сталинграда. Нам уже дали новую линию фронта. Отсюда мы достаем только окруженную группировку. А к линии фронта летать далековато. Если туда и обратно...
— Как быстро продвинулись наши! И так неожиданно.
— В том-то и смысл, чтобы внезапно! Конечно, немцы никак не предполагали... Эх, погодку бы сейчас! А то сиди тут в тумане, когда там такое происходит!
Она прекратила шить и посмотрела в окно, словно сквозь туманную серую мглу могла увидеть те места, где шли бои...
— Ну ничего, один-то день можно, — сказала Инна. — Вчера все-таки слетали.
— Знаешь, как много можно сделать за один день! Ведь там наступают!
Лиля вздохнула и откусила нитку.
— Готово.
Она встала на койке во весь рост и, надев гимнастерку, попыталась увидеть себя в небольшое зеркало, которое висело на стене.
— Ну как? Посмотри!
— Ничего, — мельком взглянув на Лилю, сказала Инна, опять занявшись письмом.
— Что значит «ничего»? Это же настоящий мешок! Мы вдвоем поместимся в ней... Да ты не смотришь, Профессор!
Инна подняла голову.
— По-моему, хорошо, Лиля. Тебе очень идет.
— Так-так... Значит, это хорошо? Ну ладно, ты пиши. Думай!
Одним махом она сбросила с себя гимнастерку и опять села, с решительным видом воткнув иголку в толстую, неподдающуюся ткань.