Со вздохом, отозвавшимся в сердце, отключаю и этот мыслительный канал. Ни к чему хорошему это не приведет – причем ждать недолго.
– Ну что, – начинаю я, когда тишина и близость становятся невыносимыми. – Как все прошло?
Ругаю себя. Мне бы следовало больше всего беспокоиться о звонке, а не пытаться контролировать руки или мечтать о том, чтобы Кэш не сдерживал свои.
От вздоха Кэша волосы у меня за ухом всколыхнулись, а по руке побежали мурашки.
– Звонок был. Не думаю, что разговор их сильно порадовал, но, кажется, я держался спокойно и убедил их, что книги заперты в банковском сейфе. Ублюдки, – шепотом ругается Кэш.
– Они дали тебе поговорить с Мариссой?
– Да.
– И? Как она?
– Думаю, не исключено, что на самом деле убьет их она, не намеренно, конечно. Мне их просто жаль.
Не могу удержаться от ухмылки.
– То есть она не склонна смиренно принимать это… пленение?
– С ними она, кажется, вежлива, но вот мне весь мозг вынесла. Нет вопросов, кого она обвиняет в этой истории. Хорошо, если они не разболтают ей, что я – это оба брата. Тогда она будет проклинать меня и не втопчет в грязь Нэша и все его достижения.
– От Мариссы я ничего другого и не ожидала.
Неприятно говорить о ней так, когда ее держат в заложниках. Что за жуть! Но и сама Марисса – сплошной кошмар. Может, все это сделает ее немного лучше. Или, может, от удара по башке она прозреет. Или они применят хлороформ, и от этого у нее улучшится характер – она станет милой и приятной. Все возможно, правда?
– Так какой же у нас план?
– Завтра мне надо сделать несколько вещей. И я хочу повидаться с отцом. Он не только должен узнать обо всем, что случилось, – он сможет оказать помощь.
– Каким образом? Человек сидит в тюрьме.
– Я знаю, – немного резко отвечает Кэш. – Но он знаком с этими людьми, понимает их образ мыслей. Плюс он всегда был хорош в том, что касалось выработки планов и развертывания стратегий. Я не хочу рисковать и упустить что-нибудь важное. Слишком многое стоит на кону, – говорит Кэш и придвигает меня к себе.
Мы замолкаем. Уверена, мысли в голове Кэша крутятся быстрее, чем у меня, а мой мозг медлительностью не отличается. Но на Кэша давит груз вины, не говоря уже о боли, зарытой так глубоко, что не докопаешься.
– Кэш, – тихо начинаю я.
– Да, детка, – шепчет он рядом с моим ухом, и нежность окутывает меня как теплое одеяло.
– Я тебя не виню.
Он сдавливает меня и прижимает губы к моему плечу. Я едва ощущаю их сквозь лацкан халата.
– Можно я сниму это с тебя? – выдыхает Кэш. – Я хочу почувствовать твою кожу.
Приступ желания пронизывает меня при мысли о том, как Кэш будет прижимать к себе мое голое тело. Всего несколько часов назад мы занимались любовью пятый раз за день, но кажется, с тех пор прошла целая вечность. Так много всего случилось за это время, столько эмоций накатило и отступило, что все ощущается… иначе.