– Да что ты можешь знать о моей личной жизни? – разозлился Геращенко. – Что вы все о ней можете знать? Вы видите только то, что наверху. А сверху нарисована дурацкая улыбка клоуна. Внешне забавная и беспечная. Но кто-нибудь пытался посмотреть, что находится под ней? Кто-нибудь захотел познать мою душу?
– Теперь я тебе обещаю, что познавать ее будут с утра до вечера. Специальные врачи. Психиатры, – резко оборвал Гуров. – Не думаю, что тебе дадут «вышку». Сейчас законы стали более гуманными. После суда тебя признают невменяемым и поместят в психиатрическую лечебницу. Но и это я тебе могу обещать только в том случае, если ты сейчас отпустишь девушку и сдашься. Выбирай. Ты ведь знаешь прекрасно, что пистолет я не брошу. Инструкции запрещают нам потакать требованиям террористов. Я продырявлю тебе башку.
– Ты не выстрелишь, Лев Иванович, – усмехнулся Геращенко. – Во-первых, ты никогда не следовал инструкциям. А во-вторых, я говорил тебе, что перед арестом прихвачу с собой на тот свет еще одну девицу. И ты все равно проиграешь. Поэтому-то ты и бросишь пистолет, если я прикажу. А сам потом начнешь лихорадочно искать способ, как меня остановить. Хочешь, проверим?
Геращенко надавил кончиком ножа на девичью шейку. Девушка вскрикнула, а из-под лезвия ножа побежала тонкая струйка крови. Гуров не шелохнулся. Тогда убийца нажал сильнее. Струйка превратилась в маленький ручеек. Девушка завизжала и попыталась оттолкнуть нож. Геращенко ударил ее.
– Ну, Лев Иванович, стреляйте! – рассмеявшись, крикнул он. – Я же вам сказал, что готов умереть. Так что? Вы бросите пистолет? Или на вашей совести будет смерть невинной девушки?
– Ты прав, я действительно никогда не следую инструкциям, – горько усмехнулся Гуров и отбросил пистолет к входной двери за своей спиной. – И что теперь?
– Не знаю, – пожал плечами Геращенко. – Раньше у меня был план на этот случай. Но я не думал, что вы решитесь прийти ко мне один. Не замечал в вас донкихотства. Привези вы сюда группу захвата, и у вас был бы шанс меня остановить, и у меня оставалась бы возможность устроить на прощание красивый спектакль. Убивать вас я почему-то не хочу. Пока я не придумаю, что сделать, вы пристегнете себя наручниками к батарее отопления. Ключ бросите мне. А я исчезну и покатаюсь на вашей машине пару часов. Затем вернусь, и мы с вами так или иначе все закончим. Ну же, пристегивайтесь, Лев Иванович!
Гуров усмехнулся. Действительно Геращенко был прав. Не следовало приезжать сюда одному. Однако, заметь майор кого-нибудь из группы захвата раньше времени, и девушку ждала бы неминуемая смерть. Убийца явно не хотел останавливаться на цифре «три». И все же у сыщика появился шанс. После того, как Геращенко потребовал от него пристегнуться к батарее.