– Как сказать, – Гуров с интересом посмотрел на молодого человека. – Так кто же вы такой, я могу узнать? И почему вы здесь распоряжаетесь? Вы ближайший родственник? А по какой ветке? Брат-сват-деверь-шурин? А может быть, двоюродная племянница нашему плетню? Какие у вас есть документы, кроме этого халата, который тоже, наверное, не ваш?
Мужчина замер, облизнул губы и промолчал.
– А вы не молчите, – посоветовал ему Гуров. – Мне нужно знать, что здесь происходит. Поминки под музыку? Это новая мода такая? А приглашенные скорбят в халатах? Лучше сядьте!
– Что? – Мужчина попереминался с ноги на ногу.
– Я сказал, сядьте! – прикрикнул Гуров. – И не мельтешите тут передо мной. Я еще не начал с вами работать.
– Да я не понимаю ничего… – Мужчина повернулся к Ольге Николаевне и призвал ее на помощь: – Леля, что тут такое?..
– Не надо, малыш, это их работа.
Николаева встряхнула головой, поджала губы и села свободнее, понимая, что стесняться уже нечего. Она решила перейти в наступление.
– Вы хотели что-то спросить у меня? – подчеркнуто независимым тоном произнесла она и, кажется, даже немного поиграла бровями, чтобы подчеркнуть свое презрение к менту, своей напористостью заставившему ее признаться в наличии любовника, что в данный момент было совершенно неприлично по всем, даже самым либеральным нормам. – Я вас слушаю. Спрашивайте и выметайтесь отсюда. – В ее интонациях прозвучало откровенное базарное хамство, но Гуров не обратил на это никакого внимания.
Ситуация складывалась однозначная. Гуров устроился в кресле удобнее, заметив, что Николаева все-таки не выдержала, покраснела и потупила глаза. Все становилось ясно.
– А мне нравится сегодняшний день, – широко улыбнувшись, ответил Гуров. – Вы присаживайтесь, молодой человек. Поговорим.
– Есть о чем? – Мужчина туже затянул пояс халата.
– Убили человека, – напомнил Гуров. – Я пришел сюда выяснить кое-какие детали и уже выяснил. А вот теперь нужно будет их уточнять.
– Что вы выяснили? Что вы вообще можете выяснить?! – вскричала Николаева, сорвалась с дивана и, наверное, бросилась бы на Гурова с желанием исцарапать ему лицо, но любовник ловко поймал ее и прижал к себе.
– Успокойся, пожалуйста, успокойся! – заговорил он, поглаживая Ольгу Николаевну по спине.
– Что вы можете понять?! – продолжала кричать Николаева. – Мы жили все это время, как чужие люди! Я все знаю, все! Я знаю, с кем, когда и даже как это быдло проводило свое время! Деньги тратил! Радовался жизни, ничтожество! А в люди ему помогли выбиться мои родители! Мои! Но такие, как он, в люди не выходят! И даже не выползают! Он как был быдлом, крестьянским сыном, так им и остался! Купчик хренов!