- Юрик, ты переобулся? – под девизом «лучше поздно, чем никогда» озаботился «начинающий» папа.
- Да! – легко бросил Юрка.
Его звонкий, родной голосок донесся до Мишкиного уха и больно отдался разлукой.
На площадку пришли еще три малыша из Юркиного садика. И три мамаши закурили у лавочки.
- Вы Юрочкин папа? – с интересом всмотрелась в лицо Олега улыбчивая блондинка. – А Миша где?
- Занят сегодня, - ответил он, испытав укол ревности. Вот как, оказывается, выглядит невинное «погуляли после садика».
- Пограничник – круче! – в трех шагах от Олега внушал малышне Юрка.
- Нет, танкист! – кричала одна из девчонок.
- Мой Миша был пограничником. С настоящим автоматом! – Юрка посмотрел на нее с превосходством. Видимо, это был убойный аргумент в пользу пограничников.
Мамаши обсуждали прививки. Одна из них окликнула Олега:
- Извините, вас как зовут? Олег? Вы по какой схеме «гепатит» ставили?
Олег «завис» на этом вопросе, но в этот момент ему на выручку явился Юрка:
- Пап, пойдем домой! Мне очень нужно!
Олег распрощался с «советом в Филях» и поспешил за ребенком.
- Писать хочешь?
- Нет! – засмеялся малыш. – Это меня Миша научил: «военная хитрость». Опять эти курицы не дали нам с тобой нормально покататься! – в его словах так узнаваемо прозвучали Мишкины интонации, что Олег улыбнулся.
Светлана, видимо, ждала их у окна, потому что когда лифт остановился на этаже, она уже стояла в открытой двери.
- Ты яблоки возьмешь? Я много привезла, – сказала она вместо «здравствуй», а потом обернулась к сыну: - Опять колени испачкал?
Малыш, растерянно покосившись на отца, начал ладошками отряхивать зазеленённые штанишки. Света вытащила на коврик перед порогом большую сумку крупных молдавских яблок.
Юрка оглянулся на Олега, помахал рукой:
- До завтра! – и нырнул в квартиру, из которой сладко пахло горячим вареньем.
Света молча кивнула Олегу и закрыла перед ним дверь.
Он шел по улице и думал, что каждый день вот так возился с его сыном Миша. Забирал из садика, играл, учил «военным хитростям», общался с «курицами» на площадке. Наверно, еще заступался за малыша перед Светкой. И, не услышав от нее ни «здравствуй», ни «до свидания», спешил домой, чтобы нарваться на Олегово хмурое «что так долго?»
Ему хотелось позвонить Мишке. Просить прощения. Просить вернуться. Но в голову опять пришла Игорева фраза: «снял квартиру». …Значит, есть для кого снимать. Один бы, пожалуй, в общаге устроился. Светлые лучики, которые зажгли в его глазах Юркин смех, Мишкин звонок и даже немудреная «военная хитрость», погасли. Олег переложил в другую руку тяжелую сумку молдавских гостинцев: «Кто всё это есть-то будет?» И пошел в свою квартиру. В свою собственную квартиру. Где всё еще лежат в шкафу Мишкины зимние вещи, а на полках стоят учебники по АвтоКАДу. Где на балконе выстроен его руками новый шкаф, и десяток пустых банок ждет обратного путешествия в Сатарки. Но сегодня вечером он там уже не появится - высокий, улыбающийся, широкоплечий, со своим неизменным: «проголодался, как собака», с заводскими байками, с футбольной турнирной таблицей в памяти, короткими быстрыми поцелуйчиками, случайной ревностью, неожиданно вскипающими спорами: куда ехать на выходные или покупать ли Юрке самокат. Ужин. Телик. Секс. Один халат на двоих. Пару месяцев назад всё казалось доступным и простым, как три копейки. А теперь было недостижимым, невозможным счастьем.