Из ворот цепочкой вышли гладиаторы в пурпурных плащах и под радостные крики зрителей выстроились кругом на арене. Некоторые из них вышагивали гордо, другие шли, не поворачивая головы ни вправо, ни влево. Красивый боец-фракиец, вооруженный трезубцем, посылал толпе воздушные поцелуи. Обожавшие его женщины осыпали своего любимца розами. Пятьдесят гладиаторов, разбитых на пары для поединков, каждый их которых закончится смертью одного из них. Двадцать пять человек величаво пройдут под Вратами Жизни. Двадцать пять мертвых тел, зацепив их железными крюками, протащат через Врата Смерти.
— Здравствуй, Цезарь! — в унисон выкрикнули они, повернувшись к ложе императора. — Идущие на смерть, приветствуют тебя!
Лязг заточенного оружия. Звон металлических доспехов. Хруст подошв по песку. Сражение начнется с потешных боев на деревянных мечах. Затем император опустит руку.
Со звоном ударились клинки. Зрители на трибунах подались вперед, криками ободряя фаворитов и осыпая насмешками неуклюжих, неповоротливых бойцов. Шум, гам, взмахи рук, ставки на победителей поединка.
Не смотри, говорила я себе, водя опахалом из стороны в сторону. Не смотри.
— Тея! — наигранно ласково произнесла Лепида. — Что ты скажешь о том германце?
Я посмотрела туда, куда был направлен ее унизанный кольцами пальчик.
— Несчастный, — коротко ответила я, когда трезубец соперника пронзил германца, и тот, обливаясь кровью, рухнул на песок. Сидевший в соседней ложе сенатор раздраженно швырнул на арену пригоршню монет.
Арена представляла собой бурное море из бойцов-гладиаторов. Песок покрылся пятнами крови.
— Вон тот галл просит пощады! — воскликнул Квинт Поллио и отпил вина из чаши. — Скверное дело, он уронил щит. Jugula!
Jugula! «Убей его!». Есть и другое выражение — Mitte! — «пощади!», но его не часто услышишь в Колизее. Как мне стало известно, требуется недюжинное мужество, чтобы заставить Колизей проявить милосердие. Зрителям хочется героизма, хочется крови, хочется смерти. Смерти, но не милосердия.
Все закончилось очень быстро. Победители прошли перед ложей императора. Верховный властитель Рима бросал монеты тем, кто хорошо сражался. Тела проигравших лежали на песке, ожидая той минуты, когда служители цирка крючьями уволокут их прочь с арены. Пара раненых гладиаторов со стонами и криками корчились в предсмертной агонии, пытаясь засунуть кишки обратно в распоротые животы. Смеющиеся мальчишки-трибуны и хихикающие девушки делали ставки, пытаясь угадать, сколько времени еще протянут эти несчастные.
Я продолжала размахивать опахалом. Мои руки уже начинали болеть.