- Да что вы говорите? - герцог принялся щипать жиденькую бородку - так проявлялось у него крайнее волнение. - Неужели?..
- Не иначе, ваша светлость. Говорю вам: милостью Творца у меня открылись глаза.
- О... - Хосвейн, насколько мог, постарался напустить на себя вид искусного дипломата. - Не подумайте, что я не доверяю вам, отец Воллет, но... в это трудно поверить. Судите сами: Талвеон Эйрский, конечно, вольнодумец, но не разбойник, не убийца. Одним словом, не такой злодей, который справедливо мог бы навлечь на целый город гнев Творца. Говорили, что он преподавал в ученой общине какие-то любопытные идеи...
- Кто говорил? - насторожился Воллет, как легавая собака, почуявшая дичь. Этой "дичью" был очередной возможный отступник. Всем известно, что в окружении герцога полно всяких непотребных вольнодумцев. Про некоторых из них нелишне было бы донести в норвейрскую Первообитель...
- Не помню, - выкрутился Хосвейн.
Заметил ловушку и решил защищать своих прихвостней? Иногда он вовсе не так глуп, как кажется.
- То, что ваша светлость соизволили назвать "вольнодумством", на самом деле - ужасная ересь. Талвеон Эйрский - отступник, а это преступление гораздо хуже, чем разбой или даже убийство. Вы сказали, что доверяете мне, ваша светлость... Так неужели вы сомневаетесь в откровении Творца?
- Э-э, нет, нет, святой отец, - поспешил заверить герцог.
Он вдруг поймал себя на мысли, что этот человек наводит на него не меньший страх, чем разговоры о звере. Это недопустимо, просто немыслимо... Он все-таки наследный господин Лоретта! Хосвейну сделалось досадно, и это чувство почти пересилило страх. С такого как Воллет станется и об отступничестве герцога в Норвейр донести... Такой ни перед чем не остановится. На что нынче обменивают герцогское отступничество? На второсвященство в норвейрской Первообители?.. Впрочем... если дело зайдет так далеко, он, Хосвейн, тоже может пустить в ход свои норвейрские связи.
- Что же, - промямлил герцог, - вы полагаете, смерть еретика избавила бы Лоретт от напасти?
- Воистинутак, ваша светлость. И никакие сумеречные охотники, которым город ни за что платит из казны, стали бы не нужны.
- Вы полагаете... - неопределенно повторил Хосвейн.
- Как же предположить иначе, если охотница уже третий день в городе, а оборотень продолжает свои черные дела?
- В самом деле... Так, по-вашему, стоило бы назначить итоговое заседание суда по делу Талвеона?
- На все воля Творца, - как можно смиреннее отозвался Воллет.
На итоговом заседании в обязательном порядке выносится окончательный приговор. А в случае Талвеона двух мнений о том, какой это приговор, быть не может. Неотрекшегося и нераскаявшегося еретика следует казнить.