Он был достаточно велик, но людей собралось столько, что внутри сделалось тесно. Для именитых горожан были поставлены скамьи, остальным предстояло слушать службу стоя. Уже один этот порядок неприятно задевал Ярлу, когда она заходила в храмы двухбережной веры. Святые братья говорят о добрых делах, но делят прихожан исходя из их достатка. Хорошо хоть сами не садятся на скамьи, стоят в специально отведенных галереях по сторонам молитвенного зала, мужчины в правой, если смотреть от входа, женщины - в левой.
Строгая красота зала, впрочем, вопреки всему наводила на возвышенные мысли. Но не прогоняла скепсис полностью. Да, явной, кричащей роскоши в убранстве храма нет, но ходили слухи, что некоторые верховные двухбережники, восхваляя бедность на словах, в тайне скапливают немалые богатства. И вряд ли эти слухи безосновательны. Но не из-за этого Ярла питала к иерархам двухбережной веры неприязнь. Все было намного проще. В силу своих врожденных способностей она не могла относиться к ним иначе, как к людям, которые не только сами желают жить в заблуждении, но вводят в заблуждение многих других. Слишком уверены они в своем учении как в единственной и окончательной правде. Сколько мужчин и женщин, веря им, незаслуженно страдают, мучаются страхом и чувством вины? Страх и чувство вины - две ужасные силы, которым люди поддаются чересчур легко. Которые гасят в душах свет, повергают в уныние и лишают созидательных способностей. Двухбережники часто используют эти силы как свое оружие. Выгодно используют, чтобы добиться большей власти.
Знатные лореттцы уже расселись на скамьях. Стихли разговоры, с балконов, расположенных под потолком зала, зазвучала музыка. Первый священник, встав у алтаря, прочел четыре строки молитвы, которой полагалось открывать большую службу и сделал паузу. Нестройный многоголосый хор прихожан повторил четверостишие. Первая молитва, вторая, третья, таинство в честь сотворения мира между Двух Берегов - с преломлением символического изображения единого мира, сделанного из необожженной глины. В честь правобережных духов - с возлиянием воды и зажжением свечей. Наконец, четвертая молитва и пятая. На этом большая служба обычно заканчивалась или же, как сегодня, продолжалась проповедью.
Для чтения проповеди отец Воллет перешел к кафедре. Службу он, как полагалось, вел с покрытой головой, теперь откинул капюшон рясы на плечи. Глядя на священника, Ярла невольно вспомнила определение, которое пришло ей на ум в советном доме: "скульптурная внешность". Да, именно так. Скульптор, изваявший ее - сам Воллет. Не иначе как по собственной воле он придал каждой черточке своего лица такое аскетическое выражение. А горящий взгляд, которым он обводил собравшихся, казалось, мог прожечь насквозь, увидеть потаенные мысли любого из прихожан. Но так ли? Хочет ли священник угадывать истинные человеческие помыслы - или хочет внушить каждому, что, какими бы эти помыслы ни были, они в любом случае греховны и преступны? Взгляд Воллета заранее обвинял. Первый священник взял на себя роль судьи - и верил, что имеет на это полное право.