Так началась моя школьная жизнь… Пока одноклассники гуляли во дворе целыми днями, я сидел дома и учился. По-хорошему, мне можно было этого не делать – для отца не имело значения, какие успехи достигались мною в школе: сдал – молодец, не сдал – ничего, все исправимо. Как говорил Билл Гейтс: «Школа никогда не научит тому, что жизнь не дает второй шанс». Однако у меня была прямо-таки неудержимая тяга к знаниям. К тому же, я чувствовал ответственность за свой выбор сильного класса, и мне хотелось идти до конца. Вдобавок ко всему я боялся Сурового и его недовольства.
А еще он подсадил меня на гордыню. Как и было обещано, лучшие ученики превозносились, а это очень тешило мое самолюбие.
– Итак, милая, я в третий и последний раз спрашиваю тебя, – спокойно говорил учитель одной из моих одноклассниц, – как называется место, где горит Вечный Огонь?
Это был один из уроков москвоведения во втором классе. Девочка мялась у доски, теребя себя за форменную юбку, и было видно, что она не просто не может вспомнить, а даже ни разу не видела этот параграф из учебника в глаза.
– Александровский сад, ну как можно этого не знать? – выкрикнул я с места, демонстративно показывая, как наскучил мне этот допрос.
– Соглашусь с, – Суровый назвал мою фамилию, – это же твой родной город. Чем занималась вчера: смотрела мультики или в куклы играла? Два.
Таких сцен было сотни. В эти моменты одноклассники меня ненавидели, но в целом, они меня любили. Я был веселым, общительным, а самое главное – удобным. Если было время, ценой даже собственных результатов я помогал всем и вся за простое «Спасибо». По этой причине мне всегда было неясно, хорошее отношение одноклассников строилось на личной симпатии или же на потенциальной выгоде, которую можно было из меня извлечь. Я не был отличником, хотя знал все раза в три лучше тех, кто являлся ими на бумаге. Но это были эгоистичные твари, не имевшие друзей, зацикленные только на себе и достижении своих, а возможно, даже родительских целей.
Я был другим. Признаться, основной процент людей я считал глупее себя. На уроках я скучал, поэтому часто трепался с соседями по партам или мечтал, постоянно попадаясь учителю с невнимательностью и неспособностью повторить последнюю фразу.
Все три года начальной школы я просидел рядом с одной и той же девочкой. Она была очень миленькая, изящная и более, чем симпатичная, хотя и не отвечала именно моим вкусам. Первое время мы с ней совершенно не общались, за исключением слова «привет» по утрам, но по прошествии недель, когда я стал замечать, что мне учеба дается с поразительной легкостью, а моей соседке по парте вовсе нет, я стал помогать.