Женщина игриво склонила голову набок.
«Это вы о себе или о нас?».
«Это я – вообще. Риторически, так сказать».
Какое-то время они смотрели друг на друга – он просто рассматривал её мягкие черты, она пыталась представить, что могло так сурово состарить его не дурное, в принципе, лицо. Затем она выпрямилась и деловито огляделась, сказав:
«Впрочем, вы правы – нам действительно пора по домам».
«Всего доброго», – кивнул он на прощание, медленно повернулся, и тяжело похромал прочь.
Глядя ему вслед, брюнетка тихо произнесла:
«Интересно, у него есть хоть кто-нибудь? Хоть кто-нибудь с ним…».
Её подруга отрицательно покачала головой:
«Вряд ли».
Брюнетка жалостливо улыбнулась:
«Бедолага».
«Мышка» задористо прищурилась.
«Жалко стало, да? Ну так догони и приласкай бедняжку. Прояви милосердие».
Брюнетка толкнула её плечом:
«Ладно тебе. Пошли, давай. Мы действительно что-то припозднились».
Спешно стуча вразнобой каблуками, они не заметили, как по асфальту, по направлению к расщелине, тянет холодом.
Мало что может сравниться с тёплым летним вечером, когда солнце ещё не опустилось за горизонт, но уже скрылось за высотными домами. В эту пору особенно приятно смотреть на женщин и девушек, представляя, как они сейчас придут домой или, наоборот, в гости, обрадовав кого-то одним своим появлением. И кажется, что воздухом, не пронзаемым солнечными лучами, дышится легче.
Именно в такой вечер вышел Стас из хорошо кондиционированного, но всё-таки как-то спёртого пространства кинозала. Несколько раз глубоко вздохнув, он расправил невесть какие широкие плечи, и, не спеша, пошёл по малолюдной улице. Настроение у него было замечательное. Фильм ему понравился, хотя шёл он на него с некоторой опаской; так всегда относишься к экранизации какой-нибудь понравившейся книги. Но фильм был сделан здорово, и не оставлял никакого досадливого осадка. Небольшие отступления от оригинала не раздражали и не вызывали грубые нарекания в адрес режиссера – мол, как ты посмел так изнахратить первоисточник, рожа твоя наглая?! В общем, всё было классно.
Хотя спешить особо было некуда, Стас решил сократить путь и пройти по дворам; просто так, для разнообразия. В этой части города дворы были уютные, с большими деревьями, делавшими их тенистыми и какими-то спокойными. И наверно только законченные жлобы могли выкапывать в таких дворах погреба. И ведь копают, заразы! Шагая по кривым протоптанным дорожкам, Стас прислушивался к доносящимся из окон звукам, создающим фон ни какой-нибудь, а именно вечерней жизни.
Внезапно он увидел, что на балконе третьего этажа стоит красивая девушка с коротко стрижеными обесцвеченными волосами. Хвала тем, кто ставит на балконы щиты, которые на четверть короче самих балконов. Именно благодаря этому, и ещё, наверное, самой девушке, можно было видеть, что на ней надета, не считая ярко-белого белья, только коротенькая облегающая маечка, с яркой картинкой на груди. И какой груди, надо сказать! Стас был глубоко убеждён, что женские ножки не обязательно должны быть «от ушей», но очень желательно стройными и плотными. Именно такие ножки, да ещё и загорелые, выступали (или выпускались? ) из треугольника белой ткани. Стас остановился, откровенно любуясь прекрасным… всем, короче. Глядя на это всё, он получал, вы не поверите, чисто эстетическое удовольствие. Не верите? Ну и….