– Вас так и не пустили в лепрозорий? – спросил Виктор.
– Нет. Не пустили и, надо понимать, не пустят. Я уже разуверился. Я написал жалобы в три департамента, а теперь сижу и сочиняю отчет. На какую сумму лепрозорий получил в минувшем году подштанников. Отдельно мужских, отдельно женских. Дьявольски увлекательно.
– Напишите, что у них не хватает медикаментов, – посоветовал Виктор. Павор удивленно поднял брови, а Диана лениво сказала:
– Лучше бросьте вашу писанину, выпейте стакан горячего вина и ложитесь в постель.
– Намек понял, – сказал Павор со вздохом. – Придется идти… Вы знаете, в каком я номере? – спросил он Виктора. – Навестили бы как-нибудь.
– Двести двадцать третий, – сказал Виктор. – Обязательно.
– До свидания, – сказал Павор, поднимаясь. – Желаю приятно провести вечер.
Они смотрели, как он подошел к стойке, взял бутылку красного вина и направился к выходу.
– Язык у тебя длинный, – сказала Диана.
– Да, – согласился Виктор. – Виновен. Понимаешь, он мне чем-то нравится.
– А мне – нет, – сказала Диана.
– И доктору Р. Квадриге тоже – нет. Интересно, почему?
– Морда у него мерзкая, – ответила Диана. – Белокурая бестия. Знаю я эту породу. Настоящие мужчины. Без чести, без совести, повелители дураков.
– Вот тебе и на, – удивился Виктор. – А я-то думал, что такие мужчины должны тебе нравиться.
– Теперь нет мужчин, – возразила Диана. – Теперь либо фашисты, либо бабы.
– А я? – осведомился Виктор с интересом.
– Ты? Ты слишком любишь маринованные миноги. И одновременно – справедливость.
– Правильно. Но, по-моему, это хорошо.
– Это неплохо. Но если бы тебе пришлось выбирать, ты бы выбрал миноги, вот что плохо. Тебе повезло, что у тебя талант.
– Что это ты такая злая сегодня? – спросил Виктор.
– А я вообще злая. У тебя – талант, у меня – злость. Если у тебя отобрать талант, а у меня – злость, то останутся два совокупляющихся нуля.
– Нуль нулю рознь, – заметил Виктор. – Из тебя даже нуль получился бы неплохой – стройный, прекрасно сложенный нуль. И кроме того, если у тебя отобрать твою злость, ты станешь доброй, что тоже, в общем, неплохо…
– Если у меня отобрать злость, я стану медузой. Чтобы я стала доброй, нужно заменить злость добротой.
– Забавно, – сказал Виктор. – Обычно женщины не любят рассуждать. Но уж когда они начинают, то становятся удивительно категоричными. Откуда ты, собственно, взяла, что у тебя только злость и никакой доброты? Так не бывает. Доброта в тебе тоже есть, только она незаметна за злостью. В каждом человеке намешано всего понемножку, а жизнь выдавливает из этой смеси что-нибудь одно на поверхность…