— Я тебе докладывал, повторяю. — Гуров старался говорить как можно спокойнее. — Как ведет себя очень крупный чиновник, если спецслужба лезет в его жизнь? Или если начинают расспрашивать о нем близких и просто знакомых, постоянно преследуют его машину? Человек жалуется. Если же он занимает пост, имеет прямую связь с министром, то не просто жалуется, а закатывает скандал. И кстати, будет абсолютно прав, потому что никто не имеет права вмешиваться в его жизнь, постоянно действовать на нервы. Стогов же терпит и молчит.
— Замаран в наркотиках, вот и молчит, — сказал Станислав.
— Погоди, дай мысль закончить, — огрызнулся Гуров.
— Твои мысли, слава Богу, не имеют конца, — не умолкал Станислав. Он был согласен с Гуровым, но отлично знал: ему следует возражать, упираться, тогда старшой прибавляет, думает быстрее, выражается четче.
— Так заткнись же ты наконец! — Гуров рубанул рукой воздух.
— Младшего обидеть просто. Молчу. — Станислав опустил голову на грудь, зыркнул на начальника хитрым глазом.
Гуров взгляд перехватил, шумно выдохнул и подумал, сколько же раз можно наступать на одни и те же грабли?
— Ясно, Стогов не просто молчит, чего-то ждет. Он не может бесконечно терпеть произвол каких-то ментов. Властям он не жаловался, мы бы узнали. В конце концов, у него достаточно связей и денег, чтобы элементарно нанять людей, преградить путь Нестеренко, пересчитать ему ребра, а машину сжечь. Потом доказывай причастность к происшедшему чиновника Стогова. В городе беспредел, кого интересует мелкое происшествие? Кстати, Нестеренко раскатывает без всякого прикрытия, я ему приказал в вечернее время из города не выезжать, в темные переулки не соваться. Стогов ничего не предпринимает, не показывает зубы, чего-то ждет. Петр, ты генерал и опытный сыщик, скажи, если чиновник не рассчитывает на вмешательство валетов, то чего он ждет?
— Чего? Чего? — Орлов почесал в затылке. — Ты сам-то бережешься, тебя не шлепнут из-за угла?
— Берегусь, хотя убежден, валеты не мальчики и не бросятся сломя голову. Меня каким-то образом должны подставить, — ответил Гуров. — Без наружного наблюдения они могут знать лишь мой подъезд и двери министерства. “Наружки” за мной нет, да валетам и негде ее взять, а подъезд дома — это для банкиров и журналистов. Ловить профессионала в его подъезде могут лишь отморозки с “Калашниковыми”, никак не профессионалы. Забыл главное, Петр. — Гуров вытянул руку, указал пальцем. — Сегодня же нам необходимо современное прослушивающее устройство.
— Будет, — Орлов черкнул в блокноте. — Что еще?