Генерал Орлов вошел в кабинет неожиданно, без звонка. Гуров и Станислав встали, Орлов махнул рукой, пробурчал приветствие, согнал Станислава с его места, уселся напротив Гурова и решительно сказал:
— Если бы мне второй раз пришлось принимать аналогичное решение, я поступил бы так же. И ты, — генерал ткнул пальцем в Гурова, — на моем месте тоже. Ты не пустил бы меня с бухты-барахты хватать козырных валетов. Ты, Лева, убежден, что сработал бы лучше, чем молодые бойцы. Не спорю! Но факт остается фактом — киллеры вызывали тебя, и без тщательной подготовки взять их было невозможно. Они знали, что ты окажешься в цейтноте, на то и рассчитывали. Убежден, они за улицей наблюдали, видели, кто подъехал, принимали решение. Ситуация складывалась для нас тупиковая. Они тебя убить могли, а ты их взять в ту ночь возможности не имел. И я прав, я сказал все, и пошли вы оба к чертовой матери!
— Я знаю, Петр, — Гуров обошел столы, обнял друга.
— К черту! — Орлов вырвался. — Что за телячьи нежности, мы сыщики, не курсистки. Надо было сказать — я сказал.
— Жизнь достаточно мерзопакостна. — Гуров вернулся на свое место. — Идти самому и пустить под пулю друга — вещи разные. Я хотел сказать — забудем. Мы не забудем, мы должны помнить и жить дальше.
— Можно вякнуть младшему? — Станислав сел на ничейный стол. — Решение в ту ночь было, только мы оказались к нему не готовы. Генерал прав, цейтнот давил, требовал действия. А правильное решение состояло в бездействии. Надо было тихо подойти и обложить дом. И ждать. Хорошо рассуждать сегодня, а ночью, получив горячую информацию, не зная, в доме валеты или нет, все чесалось, пистолет рвался в ладонь. На данной дороге нам не светило. Два высоко классных стрелка в квартире. Если бы они пошли на огневой контакт, то двух, а то и трех человек уложили бы в первую же минуту.
— Легко быть сильным задним умом, — голос Гурова дрогнул.
— Петр Николаевич не мог, находясь в стороне, принять верное решение! — Станислав повысил голос. — Я не мог потому, что мне не дано. А тебе, Лев Иванович, извини, дано, и ты мог, но не сделал. А мы тебя, между прочим, любим не за голубые глаза. За то, что тебе Бог дал, нас обделив. Так что, если по-честному, то я сказал. И если валеты из России не ушли, они за тобой, Лев Иванович.
— Суров ты, Станислав, сил нет, — Гуров криво улыбнулся. — Я согласный.
— А куда ты денешься? — Станислав тон сбавил, но хватку не ослабил. — Грузят на того, кто тащит в дождь и в темень, а не на того, кто под солнышком и посуху враскоряк стоит.
— Не повторяйся, я с первого раза понимаю! — огрызнулся Гуров. — Мне нужен сыщик, а не проповедник.