Как хорошо быть начальником, подумал я тогда.
Анна вскоре заскучала в своей квартире и предложила Алине пожить у нее, а Григорий устроил ее в библиотеку при школе.
Алина познакомилась с бухгалтером автобазы Павлом Толмачевым, и вскоре они поженились. Анна первое время внимательно приглядывалась к мужу сестры и никак не могла понять, чем же привлек Алину, в общем-то довольно симпатичную, этот невысокий паренек?
Он, правда, играл на флейте в клубном духовом оркестре и был чемпионом города по шахматам, и еще любил порассуждать о жизни, о политике и с кем угодно, лишь бы его слушали.
Через год Алина заявила Слюсаревым, что они с Павлушей решили ехать в Шахтерск. И вообще она считала, что хватит «ишачить» на сводную сестру, убирать все эти комнаты, выносить помои, быть на побегушках, день и ночь завидовать благополучию, какое создал своей Аннушке Григорий. Он хоть и гуляет от нее, но семью, дом свой не забывает…
Анна конечно же поняла Алину: и ей хочется добиться чего-то более существенного в жизни.
Однажды к Анне прикатил Степан со своим косяком. Он обошел все комнаты, в туалете пустил воду в унитаз и сказал: «Ты, Анютка, чисто барыня. Пять комнат и один ребятенок, а у меня комнатуха на семерых. Где справедливость? За что воевали? Ладноть, с недельку поживем у тя, небось не обеднеешь. Ты уж выдели нам пару хором».
Почти месяц Анна поила и кормила Степановых детей, обстирывала их и обшивала, лечила от коросты и ципок, вся издергалась от постоянных криков и драк. Степан протоптал дорожку через двор к соседке за самогонкой, почти каждый день был «на взводе».
Анна спросила у Степана, когда у него кончается отпуск? Степан обозвал ее советской аристократкой и укатил восвояси.
Мама была зла на Степана за его частые стычки с отцом.
— Уходи с моих глаз, черт бусорный! Чтоб ноги твоей не было на пороге! Как придешь, так беду в дом принесешь! Володька, Гриша, берите палки и накостыляйте по горбяке, чтобы дорогу к нам забыл.
Степан краснел от злости, закатывал голубые глаза и поглаживал свой крутой лоб. Внешне он сильно походил на отца, но ростом был повыше и голосом побасистее. А мне нравилась буйность старшего брата и казалось, что мама зря на него так нападает.
Но позже, уже после войны, мама жалела, что ругала Степана, не разглядела в нем хорошее.
— Молодой Степан забулдыжным был, — рассказывала она. — Кутил, бегал по чужим женам, играл в карты. Не раз его били, и сам в драку лез по всякому случаю. Ходил то с подбитым глазом, то с надорванным ухом. В шахте на пару с отцом работал. Отец рубал уголь, а Степан наваливал его на санки, надевал лямки и на коленях тащил те самые санки по лаве к штреку.