— Разумеется, увижу мертвого кота.
— Допустим. Но что, если тысячи, да что там, миллионы откажутся верить первому очевидцу? Что, если откажутся принимать его доказательства? А, Ватсон? Что тогда?
— Гм… Не знаю.
— Одним своим упрямством они переформируют реальность, вот что тогда случится, мой друг. Истина окажется подменена вымыслом. Они оживят кота. Паче того, они попытаются уверовать, что кот вовсе и не умирал.
— А дальше?
— А дальше мир, который прежде зиждился на твердой реальности, перейдет в состояние нерешенности, неопределенности; он «поплывет». Вы первый очевидец события на Рейхенбахском водопаде, ваше наблюдение должно было стать прецедентом. Но легендарная строптивость рода человеческого сыграла свою роль. Ватсон, это тупое упрямство, это нежелание верить в элементарное превратило наш мир в волновой фронт нереализованных вероятностей. Мы существуем в вероятностном потоке… весь мир существует в этом потоке, а по какой причине? Да из-за конфликта между тем наблюдением, которое было сделано вами, очевидцем, на Рейхенбахском водопаде, и тем, которое устроило бы мир.
— Холмс, все это слишком фантастично.
— Отбросьте все невозможное; то, что останется, — и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался. Этот постулат подводит нас к задаче, которую задал здешний аватар моего брата Майкрофта. То бишь к парадоксу Ферми. Где инопланетные существа?
— Хотите сказать, что вы разгадали головоломку?
— Да, Ватсон, я ее разгадал. Дело в способе поиска этих инопланетян, которым пользуется человечество.
— Беспроводная связь? Попытки подслушать чужую болтовню в эфире?
— Совершенно верно! А теперь ответьте, Ватсон: когда я воскрес из мертвых?
— В апреле тысяча восемьсот девяносто четвертого.
— А в котором году тот талантливый итальянец, Гульельмо Маркони, изобрел беспроволочный телеграф?
— Не вспомню, хоть убейте.
— В тысяча восемьсот девяносто пятом, мой дорогой Ватсон. Уже через год! И все то время, пока человечество пользуется радио, наш мир представляет собой нерешенную загадку! Неослабевающий волновой фронт вероятностей!
— К чему вы клоните, Холмс?
— А к тому, Ватсон, что инопланетяне здесь. Это не мы их найти не можем, а они потеряли. Наш мир взаимодействует с остальной вселенной асинхронно. Вы и ваши читатели, не сумев принять горькую правду, сами себя сделали потенциальными, вместо того чтобы быть реальными.
Я никогда не подозревал своего компаньона в недостатке самомнения, но на этот раз он явно хватил через край.
— Холмс, вы намекаете, что своей нереалистичностью мир обязан вашей персональной судьбе?