Говорят, он на Хвалынь идти задумал, персов щупать. По мне — пусть идёт. Нехристей этих разорить, самое что ни на есть святое дело.
— Откуда вы всё знаете, Антон Сергеевич? — поинтересовался я.
— Здесь эти байки вам любой десятилетний шкет расскажет, — отмахнулся мой собеседник. — Выпьете со мной кофею?
Чего мне было человека обижать. Кофею я раньше уже пил, когда ходил в Кунсткамеру смотреть на уродцев. Там его давали бесплатно, а кто ж от дармовщинки откажется. Уродцы мне не понравились, а вот заморский напиток пришёлся по душе.
Хозяин постоялого двора поставил перед нами турку и две маленькие чашечки. После первого же глотка я почувствовал прилив необыкновенной энергии в своём уставшем теле, и подумал, что за чудодейственный кофе.
— Хотите, перекинемся в картишки, — предложил Степанов.
К своему удивлению я согласился. Меня вдруг пробрал азарт, какого я в себе раньше не замечал. До того я всегда благоразумно избегал карточных игр.
— Готовьтесь, сейчас я опустошу ваши карманы, — весело сказал я, пока Степанов раздавал карты.
Первые две ставки были невелики, и мне удалось легко выиграть у моего соперника. После чего я так разгорячился, что поставил сразу всё. И тут удача от меня отвернулась. Я был разбит в пух и прах. Степанов довольно пододвинул к себе мои деньги.
Меня как хлыстом ударили.
— Дайте мне отыграться! — закричал я.
— Бросьте, молодой человек, у вас ничего не осталось, — спокойно ответил помещик.
— У меня осталась лошадь.
— Оставьте её себе. Мне она не нужна.
Его издевательско-снисходительный тон привёл меня в бешенство.
— Откуда у вас взялись эти карты?! Вы жульничали!
Степанов с размаху ударил кулаком по столу.
— Никто ещё, не обвинял меня в жульничестве и уходил после этого безнаказанным.
— Что, хотите драться?! — угрожающе прорычал я. — Хорошо будем драться! Когда вам угодно, любым оружием, которое выберете! И пусть черти будут нашими секундантами!
Из-за соседнего стола поднялись офицеры-бутырцы. Представились:
— Ротмистр Измайлов.
— Подпоручик Жигарев.
— Зачем же доверяться чертям, господа, — сказал Измайлов. — Мы с удовольствием поспособствуем двум достойным дворянам в деле чести.
— Отлично, дерёмся утром, — сказал Степанов. — Верхом, так как у меня ранена нога. Выбор оружия по дуэльному статусу так же за мной. Пусть будут ружья. Вы надеюсь, умеете стрелять из ружья на скаку?
— Со ста шагов в монету попадаю, — зло соврал я.
Боже, да что же это со мной, подумал я. Затем мои ноги подкосились, и больше я ничего не помню.
Очнулся я в тесном чулане на соломенном тюфяке. Голова раскалывалась. Не без усилий я вспомнил, что со мной произошло. А когда ко мне вернулась способность здраво рассуждать, я понял, что попал в хорошо спланированную ловушку. Степанов подсыпал мне в кофею какого то возбуждающего зелья, а затем дьявольски умело спровоцировал на дуэль. В исходе поединка сомневаться не приходилось. Когда я последний раз стрелял из ружья, то попал вместо мишени в окно родительского дома. Пуля разнесла матушкин фарфоровый сервиз, оторвала голову часовой кукушке, куковавшей в это время два часа по-полудни затем вылетела на веранду и угодила в груду сушившихся там пуховых подушек. Батюшка, куривший в это время трубку сидя в кресле-качалке, тут же сделался похож на снеговика, а палёный пух разлетелся по всей веранде и едва не спалил дом. После этого меня нещадно высекли розгами на конюшне и сказали, что лучше бы мне не брать в руки оружие опаснее гусиного пера.