— Ну что ж, говорите, какое такое страшное дело привело вас обоих ко мне на остров.
Воевода выразительно посмотрел на меня, мол, ваша очередь трепаться сударь.
— Меня прислал Антон Мануилович Девиер с поручением изловить воровского атамана Галактиона Григорьева… — начал я, но тут же вынужден был прервать рассказ, так как Матвей Ласточкин поперхнулся чаем и сильно закашлялся.
— Непростое это дело Галаньку ловить, — сказал он, прочистив горло. — У него большая ватага, не каждое войско справиться, в городе соглядатае, не гнушающиеся самыми гнусными убийствами, коль на то будет нужда. Чуть против атамана кто удумает, долго на этом свете не задержится. Многие купцы имеют с Галаней тайные дела и наживают немалые барыши, на скупке награбленных воровскими казаками товаров. Эти тоже кого угодно удавят, чтобы мошна не худела.
«Ох», — подумалось мне: «За какие грехи послал мне господь такое испытание. Хоть бы живым ноги унести».
А вслух произнёс:
— Потому и беспокою вас Матвей Иванович. Прошу о помощи, так как одному мне такого супротивника ни в жизнь не одолеть.
— С чего это я должен ради тебя рисковать своим животом? — прямо, без обидняков заявил мне Матвей Ласточкин. — Я нынче вольный, из крепости меня князь отпустил, на службе ни у кого не состою. Да и с Галаней мне ссориться нет никакого резону.
— Аникей Петрович Плотников-Загорский просит оказать содействие, — я извлёк из кармана кафтана письмо и отдал промышленнику.
Тот развернул бумагу, пригляделся, пробурчал про себя:
— Вот свалилась беда на мою старую голову, — и принялся читать.
Грамоту он видно знал не больно хорошо, поэтому медленно водил пальцем по буквам. Закончив сказал:
— Ладно Артемий, раз так, помогу тебе со службой. Когда-то Аникей Петрович мог проехать мимо, позволить лихоимцам утопить меня, как слепого кутёнка, и моя семья, оставшись без кормильца, пошла бы по миру. Однако ж не проехал, пожалел незнакомого человека. Таких людей как Аникей Петрович один на тыщу, а то и меньше. А долг — он завсегда платежом красен.
У меня отлегло от сердца. Теперь может и получиться справить службу и не лечь костями в сыру землю. Мои чувства явственно отразились на лице, и Матвей Ласточкин обрубил:
— Ты не лыбься, Артемий, будешь делать все, что я тебе скажу. А попробуешь пререкаться, брошу всё к чертям, и дальше ты сам по себе, а я сам по себе. Договорились?
Я согласно кивнул.
— Только учти, много горя тебе придётся изведать, много грехов на душу взять. Скажу, убей — убьёшь. Скажу, пытай, жги человеческую плоть раскалённым железом — будешь жечь.