— Ну и как там у французов и англичан? Тоже воюют? А у нас что творится. Ты, конечно, знаешь. Как же теперь без государя-императора? Неужели конец Романовым?
— Конец! В других странах обходятся без царя, обойдемся и мы.
— Ты против государя?
— Что говорить, мама. Так народ распорядился. Вы живете в Петрограде, все видели сами.
— Видела толпы со знаменами, слышала их крики: "Долой самодержавие, да здравствует свобода!" Все рушится, Графчик, будто при землетрясении. Как теперь жить? Надежно ли Временное правительство?
— Кроме Временного правительства есть еще и другая сила — Петроградский совет рабочих и солдатских депутатов. Слышала о таком? Между ними идет борьба за власть, за влияние на армию, и неизвестно, кто возьмет верх. О царе теперь и не вспоминают.
— Ах, как же это так? — Каролина Карловна смотрит на сына расширенными глазами. — Ведь мы верили в него, пели "Боже, царя храни". Казалось, все так прочно.
— Верили, — жестко сказал Евграф Николаевич. — Были как слепые, теперь открылись глаза — правду увидели.
— Скажи, Графчик, скоро ли конец войне? Может, помиримся с Германией?
— Конца войны не видно. Нам говорят: сражаться до победы. Что-то должно произойти.
— Но что?
— Не знаю, мама, но чувствую, что-то важное. Все полетит к чертям в тар-тарары.
— Страшно становится, сынок. — Каролина Карловна сжала руку Крутеня. — Давай о тебе поговорим. Как ты жил эти годы? Редко пишешь, о себе ни слова.
— Что писать? Воюю. А жил, как все живут на фронте. Конечно, трудно, иногда нестерпимо, но я офицер, командир части, должен являть пример.
— Наверно, ранен был?
— Нет, Бог миловал.
— Это так опасно — летать под пулями врага. Опаснее, чем на земле? Правда?
— Что поделаешь, мама, сам выбрал себе такую стезю. Завтра опять на фронт.
— Полковник Клименко тоже на фронте. По за тебя я больше боюсь. Береги себя, милый.
— Прошу вас, Каролина Карловна, больше не запрашивать обо мне. Это неудобно.
— Ну вот, опять Каролина Карловна! Мама я тебе, мама!
В разговор вмешался Вадим:
— Расскажи, братец-капитан, о своих воздушных боях. Как немцев колошматил?
— Малыш, — Крутень рукой притянул его к себе. — Не так это просто. — Иногда и меня колошматили.
— Красивый какой! — Вадим осторожно тронул Георгиевский крест на кителе Евграфа Николаевича. — С белой эмалью и золотом.
— Ну хватит, Вадик, — остановила его мать. — Дай нам поговорить о серьезных делах. Сынок, когда видел Наталью в последний раз?
— Давно, когда был в Киеве по служебным делам.
— Пишет она?
— Редко, по нескольку слов.
— Видно, хорошая девушка. Жениться бы тебе на ней.