— Ответим мы или нет — будет зависеть от вопроса.
— Мда… что-то подобное я уже слышала. Буквально пару часов назад. Ну, не суть. Я надеюсь, что вы просто расскажете мне о прошлом Лардана. Похоже я одна здесь не понимаю, каким ветром нас занесло на Ар'эрэль, да еще и в качестве особо опасных преступников.
Алем и Дарлема заметно расслабились. Их улыбки перестали напоминать натянутые оскалы, да и позы потеряли то напряжение, которое зачастую выдает самых искусных притворщиков. Тем не менее, было очень грустно вновь осознавать, что д'рахмы, к которым я волей-неволей успела немного привязаться, все еще имеют на мой счет какие-то не слишком благочестивые планы.
— Почему бы и нет? — Алем философски вздохнул и оперся о борт корабля. — Наверное, рассказать эту занятную историю следовало раньше. Скажи, ты ведь не думаешь, что Лардан всегда был таким белым и пушистым?
— Ну… честно говоря, изначально он показался мне куда честнее и приятнее вас двоих.
— Спасибо за откровенность, — д'рахм польщено оскалился. — Не могу утверждать, что ты сильно ошибаешься, но правда в любом случае у каждого своя. Поэтому суди сама. Было время, когда ради очередного эксперимента Дан был готов пожертвовать всем. За что однажды и поплатился. Только познав смерть, он понял, что такое жизнь и как она дорога, а тем более — насколько бесценны души. Как водится, осознание самых важных вещей приходит только тогда, когда поздно что-то менять. За спиной Лардана уже теснились сотни погубленных душ, принесенных в жертву его боготворимой науки. А самой большой страстью для него всегда были из ряда вон выходящие вещи. Один из таких феноменов — эльфийская правящая династия. В их крови есть нечто необъяснимое. Она дает жизнь острову Ар'эрэль и всему, что его населяет. Каждый год проводится ритуальное жертвоприношение, а затем наступает День Мира и неделя празднеств. Понимаешь, к чему я клоню?
Чем дольше Алем рассказывал, тем больше я убеждалась в собственной черствости. До разума доходило, что д'рахм говорит об ужасных вещах. Но реже всего человек может быть искренним, когда речь идет о событиях, которые никаким образом его не касаются. Ал говорил о людях, которых я никогда не знала, о вещах, которые происходили задолго до моего рождения, о мире, который еще долгие годы будет оставаться чужим. Тем не менее, его все равно удивил достаточно равнодушный тон моего ответа.
— Насколько я помню, представитель этой самой династии весьма успешно посадил нас под замок. По-моему, он более чем жив и здоров.
— Да. Он действительно жив, может даже здоров и вполне разумно правит своей страной. Один. Без жены. Без детей. А наследник, пожалуй, самое важное, что может быть у эльфийского народа. Нет его — нет будущего.