— Сзади есть кондиционер. Я только что включил его.
— Хочу закончить здесь все и уйти, лейтенант. Кто-нибудь еще есть в этой семье?
— Нет, только муж и жена. А что?
— Хочется вернуться домой и закончить обед!
Мастерс вошел в приемную и отыскал выключатель. Комната была мала, в ней не было ничего, кроме стола секретаря, нескольких кресел и низкого столика, заваленного журналами. Над притолокой двери, выходящей на улицу, был вмонтирован другой кондиционер, поменьше, чем в задней комнате. Один режим, оценил Мастерс. Как же, к черту, приходится добираться до него? Потом он понял, что кондиционер управляется выключателем, расположенным ниже.
Погасив свет. Мастерс вернулся в кабинет и обнаружил, что коронер говорит по телефону.
— Заказываю санитарную машину, — кисло сказал он и кивнул на коллекцию вещей, принадлежавших умершему, разложенную на столе.
Мастерс быстро осмотрел их. Монеты, платок, бумажник, карманная расческа, кожаный футляр для ключей, часы с правого запястья Коннора. В бумажнике оказалось двадцать два доллара: пара десяток и два по одному плюс водительские права, несколько кредитных карточек и разнообразная мелочь, незначительная. В футляре было пять ключей. Мастерс недовольно уставился на них, затем сложил футляр и опустил в свой бумажник.
Коронер, который все еще рявкал в телефон, повесил трубку.
— Едут, — сказал он. — Я тоже. Здесь ордер на перевозку. Оставь меня в покое ненадолго, ладно?
Мастерс ответил, что это было бы для него удовольствием, и услышал звук замка, щелкнувшего, когда коронер уходил через заднюю дверь. Оставшись один, он опять сел во вращающееся кресло. Когда он с трудом разместил ступни на столе, то с удивлением услышал какое-то постукивание, которое издает только полицейский, когда хочет, чтобы его впустили. Махнув рукой, Мастерс встал и направился к задней двери.
Мастерс находился в офисе Ларри Коннора до восьми утра следующего дня. Он не знал, в какое время приходит секретарша покойного, но делал ставку на то, что в городе обычно работали с восьми до пяти вечера. И оказался прав. За минуту до срока он услышал, как поворачивается ключ в замке передней двери. Мастерс поджидал секретаршу, стоя возле ее стола, — рука в кармане мешковатых брюк, пальцы поигрывали завалявшейся двадцатипятицентовой монеткой. Секретарша оказалась хорошенькой, крепко сколоченной рыжухой, которой, как решил Мастерс, перевалило далеко за двадцать. Когда она увидела Мастерса, то казалась скорее удивленной, чем встревоженной. Мастерсу не особенно понравилась ее прическа. У нее был естественный рыжий цвет, но волосы она укладывала валиком, чтобы они выглядели пышными и обильными.