— Нет, мне с ним хорошо и спокойно. Он любит детишек и заботится обо мне. А если ты поможешь и я пойму, откуда знания моего мужа, то счастью моему просто не будет предела.
— А если окажется, что ему все-таки покровительствует сам Иблис Проклятый?
Алмас равнодушно пожала плечами.
— Тогда не будет предела счастью моей матушки… Хатидже кивнула. Чего-то подобного она и ожидала услышать в ответ.
— Так, значит, Алмас, ты сбежала от родителей для того, чтобы выйти за Маруфа?
— Ну конечно нет. — Ханым весело усмехнулась. — Давным-давно я поняла, как можно заставить матушку делать все, что хочется мне. Вот поэтому, когда она отказала свахе, я начала сокрушаться о том, что скажут соседи, когда узнают, что она прогнала моего жениха. Что соседи будут осуждать мать, которая запрещает дочери выйти замуж и вынуждает ее, бедняжку, лишь лить слезы, печалясь о собственной тоскливой доле…
— Да ты хитра, дочь моя, — пробормотала Хатидже.
— О нет, просто эти слова меня не подводили ни разу. И матушка всегда ловилась на эту удочку. Ибо она очень дорожила мнением соседей, старалась выглядеть в глазах окружающих настоящим идеалом матери и жены. И потому сама мысль о том, что соседи узнают о недостойном поведении уважаемой Саиды, воистину повергла ее в пучину непритворного горького отчаяния.
— И так тебе удалось выйти замуж за Маруфа…
— Да, уважаемая. Матушка закатила настоящий пир. Ведь не могла же она допустить, чтобы у ее дочери свадьба была хуже, чем у соседей или приятельниц…
Алмас вновь прикрыла глаза. О, она отлично помнила свою свадьбу, ей даже не пришлось для этого мысленно возвращаться в прошлое. Ведь она, как многие девушки, надеялась, что эта церемония будет огромными воротами в бесконечное счастье. Но действительность оказалась куда печальнее. Ибо матушку более всего интересовало и беспокоило мнение подружек. И она все устроила на собственный вкус.
А потому Алмас, вместо того чтобы радоваться предстоящим хлопотам, с ужасом следила, как стали появляться в их доме торговцы тканями и кушаньями, украшениями и духами, коврами и посудой… Матушка суетилась среди этой толчеи, но уговоров дочери не слушала да и, пожалуй, не слышала. Она лишь повторяла, что ее дочка не будет обделена ничем и что никто из соседей не посмеет сказать, что Алмас выходила замуж в отрепьях, или что на свадьбе нечего было есть, или что приданое мало и вовсе никуда не годится.
— Вскоре, уважаемая Хатидже, я уже не рада была, что настояла на свадьбе. Ведь после того, как матушка собрала приданое, в дом потянулись тетушки и кумушки, соседки и приятельницы. Они мяли в руках ткани, принюхивались к притираниям и благовониям, ковыряли пальцами лак на столиках и пытались оторвать кисти на подушках. А их дочери и племянницы по углам шептались, что такое роскошное приданое достойно не меня, решившей связать свою судьбу с простым башмачником, а кого-то из них, мечтающих о принцах или, на самый худой конец, о единственных сыновьях богатых купеческих родов.