— Пустое! Вряд ли его найдут среди этой неразберихи.
— Почему же? Если веришь, все возможно.
Светало. Гористые окрестности наполнялись утренними звуками — зашептала, заколыхалась трава, запели птицы воскресшего мира. В этом жизнерадостном многоголосии Глебов различил отдаленное механическое завывание. Вскоре на склоне, окутанном полумраком, показался грузовик — бледные фары освещали путь к месту крушения. Послышалась чужая речь.
— Вот и они.
— Не положено! — отрезал начальник поисковой группы.
— Товарищ полковник, Иван Васильич, — не сдавался Турин. — У меня земляк летел этим рейсом — вместе с невестой.
— Хочешь опознать их трупы?
— А может, они живы?
— Дай-то Бог, капитан, хотя маловероятно. Марш в вертушку!
Вылетели в полдень. Долго блуждали над угрюмыми отрогами, снижались, рискуя попасть под обстрел. Наконец в одном из квадратов обнаружили останки летательного аппарата. Сделав повторный круг, приземлились около.
Вертолет выгорел основательно. В покореженной кабине маячил силуэт летчика, который, уменьшившись вдвое, казался жутким карликом. Кое-где из-под пепельных обломков торчали обугленные кости, оплавленные фрагменты воинского обмундирования. Рядом валялись тела — истерзанные огнем, в горелых лохмотьях.
Капитан осмотрел всех.
— Ну что, нашел земляка с невестой? — посочувствовал Иван Васильевич.
— Нет.
— Ладно. — Полковник повернулся к солдатам. — Пакуйте «двухсотых» в мешки.
Турин отошел в сторону, закурил. Птица летела по небу. Дымка клубилась над ущельем. Шумел внизу поток вечности.
Докурив, капитан бросил окурок под куст. Уже собрался уходить, как вдруг заметил в траве небольшой предмет. Поднял — это была картонная иконка, завернутая в целлофан. Точно такую же он видел у Верочки, когда лежал в госпитале.
— Странно, — недоумевал Турин. — Как она здесь очутилась?
Остальных находка тоже удивила.
— Чудеса, да и только! — озадачился Иван Васильевич. — Ничуть не оплавилась. Нужно занести в протокол осмотра. Кстати, кто там изображен?
Турин взглянул на образок: облаченный в красный хитон святой держал в руках раскрытый ларец и тонкую ложечку, увенчанную крестиком. Он как будто приготовлялся дать лечебное снадобье, исцелить от слепого недуга, спасти. Слева направо от золотистого нимба вилась надпись: «Святой Пантелеимон»…