— Ежу понятно, — вскипятился капитан. — Что предлагаешь?
— Пойдем лучше в походную лавку.
— И я доложу, что в походной лавке Масхадова не обнаружил.
— Ты доложишь, что объездил Чечню вдоль и поперек, но его не нашел.
— Так мне и поверят.
— А кто проверит? Посмотри — все притаились, как суслики. Вместе с твоим храбрым командующим.
Дверь в походную лавку была распахнута настежь. По витрине ползали сонные осенние мухи, готовясь на покой. За витриной мерцало ангельское личико продавщицы:
— Чего желают господа офицеры?
— Боже мой, Нюрочка, мы хотим все! — Старый волокита Холмогоров обожал любезничать с девушками. — Мы хотим счастья, любви и колбасы. Но больше всего мы хотим улететь домой. К сожалению, у нас кончился горюче-смазочный материал, и вертолет нашей мечты не может взлететь.
Он выразительно щелкнул пальцем по горлу.
— Увы, этот материал как раз отсутствует.
— Нюрочка, а какая жидкость осталась в ассортименте?
Девушка грустно улыбнулась:
— Горючие слезы.
— Далеко не улетишь. Ладно, дайте что-нибудь на зубок.
Холмогоров готовил завтрак на траве — нарезал крупными кусками колбасу и сочными дольками лук. Все это разложил на окружной газете как достойное жертвоприношение боевому органу печати. Произнес ритуальное заклятие: «Пора, пора, рога трубят!».
Турин присел рядом, но до еды не дотронулся.
— Брось переживать, — урчал Никита, прихватывая кусок за куском. — Хрен с ними — с командующим, Масхадовым и Москвой в придачу.
— Все разрушено, все предано, — вздохнул капитан. — Воевать не за что. Вот и я никуда не поехал, остался с тобой.
Холмогоров задумался.
— Хочу развеселить тебя одной историей. Как известно, Лермонтов тоже воевал в Чечне. Однажды во время стоянки в Ханкале он предложил офицерам поужинать за чертой лагеря. Это было категорически запрещено — чеченцы отстреливали всех, кто покидал лагерь. Смельчаки поехали, расположились в ложбинке, за холмом. Лермонтов заверил, что выставил часовых. На холме и вправду торчал какой-то казак. Пирушка прошла благополучно. Когда возвращались, каждый бахвалился собственной отвагой. И тут поэт со смехом признался, что казак был всего-навсего чучелом. У офицеров вытянулись лица…
Видимо, Холмогоров не знал, что этот анекдот был опубликован в газете, на которой они разложили немудреную закуску. Капитан выслушал до конца, затем оторвал газетный клочок и зачитал витиеватую концовку: «Так нравилось ему плавать в утлом челне среди разъяренных волн моря жизни».
Рассказчик насупился.
— Замечательная история! — усмехнулся Турин. — Она говорит о том, что Лермонтов был просто-напросто безумцем.