Наступило долгое молчание. Потом граф продолжил, стремясь как можно скорее покончить с этим тягостным разговором.
— Представьте, каким ужасным открытием было для меня то, что вы больше не живете с графом де Сокорном. Батиста предполагала, что вы сейчас именно с ним.
Леди Дансфорд молчала.
— Я не сомневаюсь, — продолжал граф без должной уверенности, — что теперь вы сможете позаботиться о дочери. Этого хочет она сама. Поймите, она ужасно боится, как бы отец не нашел ее.
— Я понимаю, — согласилась леди Дансфорд. — Только я не смогу взять Батисту.
Граф от удивления подался вперед.
— И после того, как вы узнали, что она пережила за эти три года по вашей вине, вы имеете смелость отказать дочери в помощи? Теперь, когда ей наконец удалось уйти от отца, от такой жизни? Ведь ей, такой юной и ранимой, выпал на долю сущий ад. И во многом именно благодаря вам, миледи!
Леди Дансфорд в отчаянии сжала пальцы.
— Вы не понимаете.
— Я отказываюсь понимать, — сказал он решительно. — А вам следует уяснить, что Батисте некуда больше идти.
Граф был очень резок. Леди Дансфорд увидела осуждение в его глазах, и ее бледные щеки залились краской.
— Позвольте мне… объяснить, — попросила она.
Ее жалобный тон напомнил графу трогательную мольбу Батисты о помощи, и он сказал уже мягче:
— Сделайте милость, объясните. Я слушаю вас, миледи.
— Я вышла замуж совсем молодой девушкой, начала леди Дансфорд. — Хоть я и не любила мужа, но восхищалась им и почитала за великую честь, что такой человек взял меня в жены.
Помолчав, словно мысленно вернувшись в прошлое, она продолжала:
— Сначала я была очень счастлива. Я думала, что рождение Батисты осчастливит и его. Однако он с каждым днем все больше и больше уходил в религию.
— В чем это выражалось? — поинтересовался граф.
— Он все время молился и заставлял всех домашних молиться вместе с ним. Он настоял на том, чтобы слуги слушали долгие мрачные наставления его священника, а сам читал им проповеди не только по воскресеньям, но и по нескольку раз в неделю.
— А вы не пытались пресечь это? — спросил граф.
— Он не слушал меня. Я была намного моложе его, и муж никогда не считался с моим мнением. Со временем он стал говорить, что все женщины ставят мужчинам ловушки и вводят их в грех.
— Вам тогда не приходило в голову, что он немного не в себе? — удивился граф.
— Нет. Первое время я не задумывалась об этом, считая его увлечение религией временным, — ответила леди Дансфорд. — Но вскоре он стал наказывать себя и меня за каждую ночь, проведенную вместе. Потом он стал бить меня, если считал, что я была слишком красиво одета или как-либо еще привлекала его внимание.