Солдаты возвращались сами. Каждый воочию убедился: вне дороги особенно не побегаешь. А оставаться на месте и подвергаться опасностям возможного повторного налета, не говоря уже о бое с пехотой или кавалерией, не хотелось никому. По сторонам изредка раздавались выстрелы, и их тревожный треск действовал лучше любых начальственных понуканий. Перехватят, и что тогда? В плен тоже страшно. Пока есть шанс, лучше попытаться уйти. Но пока собирались, все равно потеряли какое-то время и в итоге узрели позади шедший арьергардом кавалерийский разъезд. Зато в итоге двинулись гораздо быстрее, словно на повозках не прибавилось раненных и убитых, а мешки с нехитрым солдатским скарбом и винтовки стали вдруг весить меньше.
— Еще версты четыре, и встанем на позицию, — сообщил Чижевскому объезжавший колонну батальонный.
Встанем-то встанем, а надолго ли?
2
— С тебя причитается, командир! — В голосе Терткова едва заметно промелькнула нотка зависти.
Он вошел в служившую ротным штабом сторожку, где командный состав роты едва помещался втроем. Степанкин отправился в госпиталь залечивать рану, а никого другого на его место, разумеется, не прислали. Да и кто пришлет, когда ни одного пополнения так и не было? Уж на шесть с небольшим десятков солдат двух офицеров и комиссара вполне достаточно. Тут не то что людей, патроны и те почти не присылали, заставляя обходиться скудными довоенными запасами.
— Что? Подкрепления появились? — поднял голову колдовавший над картой Чижевский.
— Откуда? — даже удивился Тертков. А затем развернул принесенную из политотдела газету, обычную в таких случаях «Правду». — Вот, почитай лучше. Или давай я сам.
И пошел голосом профессионального лектора озвучивать заметку, как отважный командир роты капитан Чижевский во время налета первой же очередью сбил неприятельский самолет. Конечно, как водится, заметка имела мало общего с реальным случаем. Так, вражеским аэропланам даже не удалось нанести удар по идущей куда-то (слова «отступление», понятно, в тексте не имелось) колонне. Нет, офицер лишь заметил воздушного врага, мгновенно бросился к пулемету и едва не завалил всех противников. Спасло летчиков одно: после гибели ведущего они настолько торопливо бросились наутек, что «максим» элементарно не смог добросить пули до цели.
— Это про меня? — посмеиваясь, уточнил Чижевский.
— А про кого же?
— Да… Как это я оплошал? Нет чтобы одной очередью — и всех троих!
Заразительно рассмеялся Мельчугов. Комиссар крепился, но не удержался и тоже присоединился к офицерам.
— Ай да газетчики! — Мельчугов даже смахнул невольную слезу. — Все переврут!