– Правильно, и не войдет, это пять и пятьдесят шесть сотых миллиметра, а не наш пять – сорок пять. Натовский стандарт. И он тут только у иранцев может быть. – Вот так и противник нарисовался еще один. – Шустрее, парни, а то как бы не опоздать…
Хоронили быстро, в братской могиле. Поставили столб от системы и написали на дощечке: «Здесь похоронены 22 пограничника ПЗ Чарли, погибшие при выполнении задачи по охране государственной границы». И список. И врисовали звездочки напротив каждой фамилии в фанерку, прибитую к креозотной опоре. Вечная память. И залп вхолостую, чтоб по-тихому и не светиться. Мы вернемся, мужики. Мы народ свой соберем и вернемся. Уже сели по машинам и лошадям, когда увидели одинокую фигуру в порванном камуфляже. Она появилась из-под земли. Это была жена командира заставы. Женщина молчала, просто шла босиком к нам, ступая окровавленными подошвами по горячим камням. Она не чувствовала их жара. Под-няла руки, схватилась за голову, узнавая своих, всхлипнула и упала на землю, подломившись в коленях. Побежали все. Лихорадочно отвинчивали крышки с фляг. Начали лить воду в щель между потрескавшимися сухими губами. Истощенное лицо было покрыто ссадинами, пылью. Волосы смешались и шуршали на ощупь, как высохшие листья.
– В машину, быстро. Уходим.
Назад уходили по КСП вдоль дозорки. Если нас пасут пришлые спецназеры, то на обратном пути есть засада. По дороге нашли место, где иранцы перешли границу. Разбираться не было времени. Изготовились к бою, прикрыли собачника-следопыта, работавшего на КСП дорожку следов нарушителей. Так и захотелось запустить в небо три красных, что на языке условных сигналов округа означало одно: «Вооруженное вторжение на охраняемую (советскую) территорию войсковых групп и банд!» – или еще короче – «Война!»
– Есть, тащ лейтенант! Просчитал следовую дорожку, – докладывал наш Великий Змей. – Около шестидесяти человек прошли. Пехом. Все груженные килограмм по тридцать-сорок. Не ниже метр семьдесят восемь. Отборные мужики. И, гады, что характерно, с ухищрениями они не двигались, шли спокойно, как к себе домой, как немцы в июне сорок первого. – Нам от этого добропорядочного перехода захотелось развернуться и поискать тех, кто затоптал КСП и дерзко и грамотно расстрелял наших соседей. Если бы у нас был тыл, на который можно опереться! С дивизиями прикрытия госграницы, резервом отряда и округа, то мы бы вцепились бы им в хвост и гнали бы до тех пор, пока не раздавили бы где-нибудь между отрогов. А тут… поскрипели зубами, рассыпали конный дозор веером и поспешили на заставу, внимательно оглядывая прилегающую местность. И правильно сделали, как потом оказалось.