Два месяца о воре не было ни слуху ни духу. Потом он приковылял с фиолетовым лицом, хранившим следы полученного урока.
Последней надеждой оставался один педофил, с которым у меня сложились особо теплые отношения. Но прежде чем он завел старую песню о том, что вытащит меня отсюда, я прижал палец к его губам и тайком всучил записку с адресом «Голубятни» Глэдинга.
— Пожалуйста, передай, что я влип и застрял здесь надолго, — заклинал я, засовывая ему скатанную трубочкой бумажку в нагрудный карман и прижимая к сердцу.
Каждый день я с нетерпением высматривал Глэда, который непременно прикатит за мной. Я был просто уверен, что он выкупит меня, как только узнает, куда я пропал. Для меня он сделает исключение и отправится на другой берег Чит, чего никогда раньше не делал. Пусть даже это случится через несколько месяцев, если Глэд ждет оттепели.
Наконец, уже весной, я заприметил со своего насеста смутно знакомый силуэт, приближавшийся ко мне торжественной семенящей походкой. Я сорвался с места и уже на подходе, постепенно замедлив шаг, обнаружил, что это Пух. Она приветливо размахивала руками и улыбалась, словно мы только вчера расстались за чаепитием. Я уже собирался развернуться задом, но что-то остановило меня, словно бы я почувствовал, что спасение может идти с той стороны, откуда не ожидаю.
— Привет! — негромко воскликнула Пух. — Говорят, ты теперь здесь тарабанишь. — На ней был красный комбинезон с искрой и сапожки до колен, а волосы уложены точно у нэшвиллской кино дивы.
— Боже мой. Пух! Неужели это ты? Звезда, и только! — вырвалось у меня, когда она подошла поближе.
— А ты… — Она отступила на шаг, рассматривая. — Уж извини, но вид у тебя совершенно дерьмовый. Твои локоны должны были отрасти за это время! — И она провела рукой по моему стриженому затылку.
Я резко отдернул голову — это получилось машинально. Удивление и легкое раздражение отразились во взгляде Пух, когда ее рука повисла в воздухе.
Я кашлянул, чтобы разрядить обстановку.
— Мне не разрешают отращивать волосы.
И уставился на ее ботинки — кая у Ле Люпа, из крокодиловой кожи.
— Ты шутишь? Разыгрываешь меня? — сказала она, опуская руку.
— Нет. Таков приказ Ле Люпа. Стейси стрижет меня под машинку строго каждые десять дней.
Пух некоторое время жалостливо рассматривала меня, качая головой, затем повернулась и сплюнула в сторону.
— Забавно, ты говоришь, что я словно кинозвезда, а я ведь в самом деле собираюсь в Голливуд!
Я покосился на нее недоверчиво.
— В самом деле?
Она кивнула.
— И Ле Люп тебя отпускает?
— Один знаменитый голливудский агент узнал обо мне — слава моя докатилась и до Калифорнии. Он сам приехал сюда и теперь целиком и полностью в моих руках! — Пух радостно хлопнула по бедрам.