Пирожок и Пломбир тут же в панике откликнулись воплем — сигнал сирены напоминал вой приближающейся мины на излете. Их самоуверенность как ветром сдуло, и началась истерика.
— Но мы от них оторвались! — самонадеянно кричала оглохшая от гудка Пломбир.
Грузовик с ревом пробирался по горному кряжу выбираясь на серпантин. Камни будто пули летели из-под колес.
— Догоняют! — сообщила Пломбир таким тоном, словно ее любимой команде забили гол.
— Не думала, что нас поймают так скоро, — скуксилась Пирожок, поправляя в зеркальце прическу.
— Может, просто остановимся, и я вылезу, — предложил я, сразу вспомнив об оставленной фляге, и похоже, теперь неспособный думать ни о чем другом.
— Черта с два! — Пломбир произнесла эти слова скорее мужским, чем женским голосом. — Я уже не в том возрасте, чтобы назначать такие свидания!
— Дай сюда рацию! — рявкнула Пирожок, чей голос тоже вдруг обрел мужские интонации, и мигом вырвала из бардачка микрофон с энергией, какой я никогда не ожидал встретить в ее хрупком обличье гейши.
Тут меня озарило, что их резкие смены эмоционального состояния напоминают инвертированную метаморфическую трансформацию. Будто две бабочки прячутся обратно в кокон и затем превращаются в гусениц. Изогнувшись, я разглядел в зеркале заднего обзора следующий за нами красный пикап. Из него высунулось помповое ружье и увесистая харя Стейси. Пасть у него была злобно распахнута, как у собаки, воющей на Луну.
— Они прямо перед нами, — сказал я, пытаясь сохранить самообладание.
Я снова посмотрел и заметил еще один пикап, идущий следом. И тут же вспомнил, как Стейси рассказывал, что Ле Люп выплачивает ему по тысяче долларов за каждого беглеца. Причем Стейси хвастался, что солидную часть этих премий он тратит на всякие примочки для своей машины, чтобы у беглецов не оставалось никаких шансов.
— Мы пропали! — заявил я. — Нам никогда отсюда не выбраться.
— Не раскисай, — пожурила меня Пломбир. — Не будь мальчишкой, — и стала выруливать на дорогу над крутым обрывом, уводящим в гору Чит.
Пирожок тем временем вещала в микрофон:
— Нинах Вайя[20] племя один-девять, как слышите, один-девять, прием.
— Говори, приемщик, — донесся бесплотный голос по громкой связи.
— Как ваша двадцатка? — отозвался другой хриплый мужской голос, пробившись сквозь треск эфира.
— Иду в гору, у меня на хвосте конвой из пикапов.
— Вас понял.
— Черт! — закричал я, увидев, что Стейси прижимает нас к обрыву.
— На нас наехали! Какая-то коляска только что протаранила сзади, — доложила Пирожок по рации.
— Вас понял, — снова произнес все тот же бесплотный голос.