— Прости, — сказал он, достал фонарик из-под сиденья и ушел.
Я поднялся и увидел удаляющийся луч света, скользивший меж деревьев. Я смотрел, пока свет окончательно не растаял в темноте и лишь одинокая луна просвечивала сквозь сумрачную толпу деревьев.
Огонь, вспыхнувший ярким светом прямо в глаза, ослепил меня, но я отчетливо услышал голоса.
— Держите его, сестра!
Снова вспышка. Я извивался, но хватка была прочной.
— Теперь переверните.
Меня перекатили на живот, раздвинув ноги в стороны. Еще одна вспышка — и я опять слепну, но изворачиваюсь и за плывущими пятнами вижу двух полисменов напротив: они стоят, хмурятся и попивают из бумажных стаканчиков, над которыми поднимается пар.
Я с воплем пинаюсь, пытаясь вырваться.
— Вы не поможете, офицер, если вам не трудно. Один из них подходит, ставит стаканчик и наваливается мне на спину. Еще одна вспышка. — Чуть вбок, поверните его.
Меня снова вертят, как хотят, и перекладывают на белую бумагу, расстеленную снизу, подо мной.
— Как тебя зовут? — спрашивает коп, его спертое дыхание обволакивает мне лицо. Я пинаюсь изо всех сил. — Проклятье! Он разобьет камеру! Держите крепче!
Руки сдавливают меня со всех сторон, вжимают в пористую пластиковую столешницу, бумага рвется и намокает от моей слюны.
— Имя как? — снова спрашивает полицейский. — Нашли в машине какие-нибудь документы?
Новая вспышка озаряет меня сверху. Я вижу в углу свою скомканную одежду, полотенце, забрызганное кровью, торчит из мусорной корзины. Я совершенно голый.
— Надо наложить швы, готовы?
Новая вспышка. Коп прикрывает дверь, блокируя отступление, снова пьет из стаканчика, не снимая руки с рукояти пистолета, торчащего из кобуры. Я снова кричу.
— Сестра, нитки!
— Еще один снимок! Раздвиньте ноги пошире… еще, отлично, о’кей, великолепно! Спасибо, ребята. Надеюсь, вы найдете подонка, который сотворил с ним это. До встречи, пока.
— Затягиваем шов.
Я лежал на животе, растянутый по рукам и ногам, пристегнутый к столу и распластанный. Что-то мягко скользнуло подо мной, поднимая бедра, ремни сдавили мне ноги, спину и голову. Вокруг рокотали голоса:
— Имя, имя твое как? — требовал нависший коп.
— А сейчас будет немножко больно, — предупредил доктор.
И откуда-то издалека донеслись удары.
— Отлично, еще один стежок…
их крыльев…
— И последний…
И по комнате разлетелись, расплылись их алые, кровавые перья.
— Ну вот, пошли…
и острый как бритва клюв, в котором торчали.
— Сейчас пристроим тебя.
куски моего тела.