— А маленький мальчик — блондинчик, как и ты.
Комната, где мы сидели, была в розовых тонах, с развешанными по стенам фотографиями улыбающихся детей. В углу был кукольный домик, в котором проживала резиновая семья. Я сидел на коврике с алфавитом, скрестив под собой ноги, как и она.
У куклы-мальчика на месте рта была круглая дырка «и веснушки совсем как у тебя», — не преминула заметить она, щелкнув меня легонько по носу.
Кукла-мужик сунула свой аппарат мальчику в рот, точно в хорошо подогнанном «паззле»-головоломке. Она помогала ему делать это. Ее туфли с острыми носками впивались в кожу, оставляя полосы на лодыжках.
— Обрати внимание, — многозначительно прокашлялась она. — Так делать плохо. — Она погрозила куколке кулаком: — Плохой, плохой человек.
Ногти у нее были красные, совсем как у Сары. Кукольными руками мужчины — со сросшимися пальцами — она стянула с мальчика штанишки. Я запустил пальцы в сверкающий мех алфавитного коврика, расправил и стер буквы.
— Следишь? Теперь посмотри, чем они занимаются, наши куклы.
Она потрясла два маленьких манекена в воздухе. Причиндалы у взрослого мужчины запрыгали. Маленький член мальчика задрожал. Он не был оторочен мехом, как у взрослого.
— Ой-ей-ей, — запричитала она и сунулась розовой штукой мужчины в другую дырочку, проделанную у мальчика в попке. Она затрясла куклами в воздухе, и ноги у них затрепыхались, как у повешенных. — Ой-ей-ей, — повторяла она, сжимая и разводя их снова и снова. Они хлопали друг о друга, производя звуки сталкивающихся подушек.
— И каково сейчас маленькому мальчику? — спросила она, не прерывая своих манипуляцшг.
За ней стояла большая коробка, разрисованная точно игрушечный барабан, синий, с белыми крестами по бокам. С краю свешивалась коса с красным бантом.
— Теперь смотрим сюда, внимательно. — Она потрясла их жестче. — Что сейчас чувствует мальчик? А? Можешь говорить, не бойся. Здесь тебя никто не тронет, — подчеркнула она.
Натянуто улыбаясь, она протянула мне обе куклы. Я заметил на ее блузке бурое неряшливое пятнышко. Я всегда следил за тем, чтобы пятен на одежде не было. «Нас могут принять за какое-нибудь отребье», — говорила Сара.
— Как только заметят пятно, сразу запишут в бродяги, — объясняла она, пока мы рылись в ее сумке в поисках бутылочки пятновыводителя «Хлорокс». — Мой отец богат и образован, он проповедник. Понимаешь, из какой ты семьи? — Промокнув салфетку, прихваченную в «Макдоналдсе», она стала затирать пятно от кетчупа на моей майке. От запаха хлорки резало глаза. — Ты должен выглядеть опрятным и хорошо пахнуть.