— Правду говорят, что дуракам счастье, — заметил он, продолжая держать меня за ворот и увлекая за собой в темную улицу.
— Послушайте, сударь, — заговорил я жалобным голосом, не помня себя от страха — ведь я нашел его, право нашел, только он мне не нужен, возьмите его, коли хотите, может, вы его потеряли…
— Нашел, конечно, нашел! — насмешливо проговорил незнакомец — неужели же заработал! А ты для кого работаешь? — спросил он вдруг резким голосом, когда мы уже прошли пол улицы.
«Он, должно быть, принимает меня за какого-нибудь честного мастерового», мелькнуло у меня в голове.
— Я работаю, — проговорил я прерывающимся голосом, — у одного коробочника около Уайтчепеля.
— Что ты врешь! — вдруг сердитым голосом закричал незнакомец. — Говори сейчас правду! Ты живешь у Симмондса или у Тома Мертинса?
— Не знаю я никакого Симмондса и Мертинса! — вскричал я, несколько оправившись от испуга. — Пустите меня, берите себе бумажник, только меня оставьте в покое.
— Я тебе сверну шею, если ты не станешь отвечать, — грозным голосом сказал незнакомец. — Говори сейчас, для кого ты работаешь?
— Да ни для кого, сам для себя!
Незнакомец выпустил из рук воротник моей куртки и несколько секунд смотрел мне прямо в глаза.
— Послушай, мальчик, — сказал он, наклоняясь ко мне и говоря почти шепотом — не думай, что меня можно обмануть. Говори правду; если у тебя есть хозяин, это не беда, если нет, скажи, и я, может быть, окажу тебе услугу.
— А вы не полицейский, не сыщик, не что-нибудь такое? — спросил я.
— Я полицейский! — вскричал незнакомец и громко расхохотался. — Ах ты простота! И с таким умом берется за воровство! Ты давно занимаешься этим делом?
— Два месяца.
— И ни разу не попадался?
— Ни разу.
— Ну, тебе удивительно везет! Такой простофиля должен бы попасться на первом же разе! Надо взять тебя в руки. Пойдем-ка со мной!
По тону его голоса видно было, что он намерен забрать меня в руки. Мне это вовсе не представлялось приятным. Я боялся его не меньше, чем испугался бы полицейского.
— Благодарю вас, сэр, — сказал я — я не хочу, чтобы меня брали в руки.
— Не хочешь! — свирепо воскликнул он — очень есть кому дело до того, что ты хочешь, или чего не хочешь? У тебя до сих пор не было хозяина, а теперь будет! Иди за мной, когда мы придем домой, я с тобой поговорю.
Он вышел на улицу Поультри, потом завернул в один переулок, затем в другой, в третий, пока не дошел до улицы Кэт. Он не держал меня, а между тем я следовал за ним, и мне даже не приходило в голову бежать, такой страх внушал он мне своим решительным и повелительным обращением.