При этих словах раздался звук удара, затем внезапный визг, собака подбежала к дверям и начала царапать их.
— Ишь, что значит здоровые ноги! — проворчал Паук — как бежит!
Он слез со своих мешков и, охая, потащился за собакой.
— Чего ты торопишься, скотина? Хочешь усердие свое показать? А вчера, помнишь, что ты со мной сделала? До девяти часов оставила меня без огня! Смотри, сегодня будь умней! Нечего тебе меня лизать! Хочешь быть моим другом, так служи мне как следует! На вот, понюхай это! Иди и смотри, возвращайся скорей. Коли ты и сегодня сыграешь со мной такую же штуку, как вчера, я тебя убью, право убью.
Я не мог разглядеть, что такое Паук давал нюхать своей собачке: я видел только, что он ее выпустил из дверей, а сам, охая, опять улегся на свои мешки.
Мы пролежали таким образом с четверть часа. Пауку надоело, должно быть, ждать своего четвероногого слугу, он начал бранить собаку и несколько раз приотворял даже дверь, чтобы посмотреть, не возвращается ли она; наконец послышалось легкое постукиванье собачьих лап, а затем царапанье в дверь. Паук отворил дверь, и в комнату вбежала его собачонка, неся что-то в зубах. Я тотчас увидел, что это была обглоданная баранья кость; но Паук, должно быть, не мог разглядеть ее своими слабыми глазами.
— Иди, иди сюда, дрянная собачонка, — обратился он к собаке — довольно ты шалила, столько времени бегала за одной палочкой! Ну, да делать нечего, палка толстая, хорошая, давай ее сюда! Пинч! голубчик Пинч, иди же сюда!
Но собака и не думала слушаться своего хозяина. Она стрелой пробежала мимо него, забилась в дальний угол комнаты и легла там на свою добычу. Бедный Паук бесновался, он попробовал сам подойти к упрямой собаке, но едва сделал несколько шагов, как больные ноги изменили ему и он упал на пол. Тогда, стоя на коленях, он принялся бранить собаку всевозможными ругательствами. Гнев хозяина увеличивал робость Пинча, и он не двигался из своего угла. Наконец Пауку удалось как-то на четвереньках добраться до этого угла. Он замахнулся, чтобы со всей силы ударить Пинча, но тот быстро отскочил в сторону, оставив вместо себя свою добычу.
— Ах ты, проклятая собака! — вскричал Паук, увидев обглоданную кость. — Так это-то ты принес? Тебя посылают за деревом, а ты таскаешь кости! Постой же я с тобой разделаюсь, только бы мне тебя поймать!
И он, продолжая браниться, принялся ползать за собакой.
Я не мог долее притворяться спящим; я приподнялся и спросил у Паука, чего он сердится?
— Я это ей покажу, как только поймаю ее! — отвечал он, продолжая преследовать собаку: — я сказал, что убью ее, и убью непременно! Подержи-ка ее, пожалуйста!