Пизон, Планцина и их друзья возвращались в Рим настолько же медленно, насколько быстро они плыли в Антиохию; и в том и другом случае они хотели показать преднамеренную дерзость по отношению к Германику, когда они критиковали его склонность к путешествиям и ожидали известие о его смерти. Оно дошло до них, когда корабль зашел в порт Козу. Во всей свите Пизона сразу обрадовались, а жертвоприношения и многочисленные посещения храмов были истолкованы как действия, что исполнились его желания. Планцина отказалась от траура по своей сестре и надела праздничное платье. Можно не верить такому изложению событий Тацитом, но оплошности, если не глупости Пизона в этом деле, делают подобное сообщение правдоподобным.
Узнав о кончине Германика, Пизон колебался, что делать дальше — вернуться в Сирию или же направиться в Рим, чтобы опровергнуть обвинения в отравлении Германика. Однако Домиций Целер, один из богатейших друзей Пизона, советовал ему незамедлительно вернуться в Сирию и восстановить свои права на управление провинцией, полученные в свое время от принцепса и сената. Он напомнил Пизону, что Секций Сатурний таковых прав не имеет и потому его правление незаконно. Домиций Целер говорил, что Пизону будет гораздо легче опровергнуть все обвинения, если он будет обладать легионами, расквартированными в Сирии. Пизон принимает этот совет и решает вернуться в Сирию. Домиций Целер направляет своего представителя в 6-й легион, находящийся в сирийском городе Лаодикее, чтобы подчинить его Пизону, однако этот план терпит неудачу, так как Секций Сатурний уже назначил одного из сенаторов легатом этого легиона.
Вскоре Пизон высадился в Киликии и, собрав армию из рабов, перебежчиков и новобранцев, занял сильную крепость Келендерий. Некоторые из киликийских царьков оказали ему помощь своими войсками. Однако Сатурний со своими легионами взял штурмом крепость, и Пизон сдался. Он просил, чтобы ему разрешили остаться в крепости, пока не прибудет указание Тиберия, кому же управлять Сирией. Однако Секций Сатурний отклонил эту просьбу и предоставил ему корабли для возвращения в Италию, где общественное мнение к тому времени было настроено против Пизона.
Известие о болезни Германика потрясло столицу, сообщение о его выздоровлении вызвало радость, а его смерть — глубокую скорбь. Стихийно остановился ход жизни, настолько народная скорбь ощущалась как личное горе. Сенат собрался и утвердил общенародный траур, который продолжался с 9 декабря 19 года до апреля 20 года. В память о Германике были изобретены самые разнообразные почести.